Постепенно пейзаж начал меняться. Возле Истона начали появляться книжные магазины и сервисные центры европейских автомобильных дилеров, каких не было в Бэй-Бороу, а когда они добрались до Грэйсонвилля, дорога стала шестиполосной, и они неслись мимо гигантских кондоминиумов, модных магазинов подарков, виднеющихся вдали яхтовых мачт.

Мистер Лэм наконец сказал, что он бы выбрал колли и назвал бы его Пиноккио за то, что у них такие длинные, узкие морды. Они проехали над заросшим травой болотом по мосту Кент-Нэрроуз. Делия помнила время, когда поездка по мосту Кент-Нэрроуз занимала почти час, — можно было выйти из машины, вытянуть ноги, купить арбуз, если захочется, но в то время на этом месте был еще старый разводной мост. Теперь вместо него стоял прямой и плоский мост, и проезжали они его совсем быстро, мимо различных магазинов — больших супермаркетов, новых магазинов товаров для дома с надписями: «НОВЫЕ МОДЕЛИ! ДИЗАЙНЕРСКИЕ НАХОДКИ!» Впереди уже показались милые, хрупкие башенки-близнецы моста Бэй-Бридж, мерцающие вдали, как видение из сна, а мистер Лэм тем временем решил, что можно будет позволить Пиноккио один раз родить щенков, прежде чем ее стерилизуют.

Все вокруг по сравнению с пыльными пейзажами Восточного побережья казалось зеленым и свежим. Делия удивилась, когда машина повернула на автостраду № 97, — она никогда не слышала о такой дороге, — но потом расслабилась, глядя на совершенно новые тротуары, на которых еще не было следов коммерческой застройки.

Она, должно быть, отсутствовала несколько десятилетий.

Мистер Лэм сообщил, что Белль боится собак, но он считает, что это все — у нее в голове. А где же еще этому быть? — подумала Делия. Но мужчина не оставил ей шанса спросить, провозгласив, что у женщин просто иногда возникают предубеждения. Делия улыбнулась самой себе. Ее позабавило то, как скоро он начал воспринимать свое счастье как должное.

На шоссе Балтимор — Вашингтон было так много машин, что она сжалась, как будто это позволило бы им проскользнуть быстрее. Делия посмотрела вперед и увидела небо над Балтимором — скопления дыма, длинные, как спагетти, линии путепроводов, огромные цистерны водохранилищ. Стали появляться заводы с серыми окнами и ангары из гофрированного железа. Все казалось таким урбанистическим, даже парк с его геометрической планировкой и скелетами фонарей.

— Мистер Лэм… э-э… Гораций, — сказала Делия, — если вы высадите меня у железнодорожной станции, я смогу взять такси.

— О, Белль велела мне доставить вас прямо до двери.

— Но сейчас еще… — она посмотрела на часы, — нет десяти, а мне там нужно быть не раньше одиннадцати.

— Нет-нет, уж сидите. Белль мне никогда такого не простит, — сказал он.

Делия могла бы поспорить, но побоялась, что у нее задрожит голос. Она сразу занервничала. Ей захотелось, чтобы на ней было другое платье. Несмотря на пасмурную погоду, было теплее, чем она ожидала, и темно-зеленое платье было слишком плотным. К тому же оно слишком напоминало мисс Гринстед, осознала она. К счастью, у нее были с собой другие вещи (она гадала, что хуже: надеть неподходящее платье или тащить с собой на свадьбу чемодан, — и, как неуверенная школьница, выбрала чемодан). Может быть, когда она доберется до дома, ей удастся проскользнуть в свободную комнату и переодеться.

Мистер Лэм спрашивал ее, на какую улицу им нужно. Она сказала, стараясь быть лаконичной: «На Чарльз».