— Молодой человек, — заявил он, — хотя мне было бы очень приятно быть похищенным красивой женщиной, к сожалению, это не тот случай.

Клэр предъявила полицейскому выданную штатом лицензию и сертификат медицинской сестры, стараясь выглядеть спокойной и вежливой, обыкновенной женщиной. В этом она достаточно напрактиковалась.

Видимо, ее усилия не пропали даром, потому что в конце концов полицейский не нашел оснований для их задержания и даже пожелал им счастливого пути.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила она своего пациента, завидев впереди автозаправку. — Может, остановимся здесь?

— Нет, благодарю вас. Мы же почти у цели, не так ли?

Она указала на экран навигатора:

— Если верить ему, осталось всего 11,7 мили.

— В детстве, — сказал Джордж, — мы с родителями садились на вокзале Гранд-Сентрал на поезд и ехали до Авалона. Оттуда нас доставлял в лагерь «Киога» старенький дребезжащий автобус. — Он помолчал, затем вдруг сказал: — Извините меня.

— За что?

— За то, что начал рассказ с этих слов — в детстве. Боюсь, вам слишком часто придется это слышать.

— Вам вовсе не нужно извиняться. Все истории с чего-то начинаются.

— Это верно. Но моя история никому не интересна.

— Жизнь каждого человека по-своему интересна.

— Вы очень любезны. И я уверен, что ваша жизнь — не исключение. Буду рад услышать вашу историю.

Клэр молчала, внимательно следя за изгибами проселочной дороги, что вела их к Авалону, маленькому городку на берегу озера.

Какую Клэр показать этому доброму, обреченному старику? Блестящую студентку медицинского колледжа? Одинокую женщину, не имеющую ни своего угла, ни вещей, вынужденную часто менять место работы? Не разгадал ли он ее, не разглядел ли в ней неприкаянное существо, прячущееся за маской благополучия? Однажды одна ее пациентка все-таки заподозрила, что у нее «что-то не так».

Вот потому она и стала работать исключительно с безнадежно больными, целиком погруженными в свои переживания. Причина звучит мрачновато, но что поделаешь!

— Поверьте, я далеко не интересный человек, — постаралась она быть как можно убедительней.

— Не могу с вами согласиться. Например, ваша работа. Я нахожу очень интересным, что молодая женщина выбрала себе такую работу. Как это произошло?

На это у нее был готовый ответ:

— Просто мне всегда нравилось помогать людям, заботиться о них.

— Но об умирающих, Клэр? Должно быть, с ними бывает очень тяжело, не так ли?

— Потому обычно я и выбираю себе пациентов из старых богатых зануд, — с самым невозмутимым видом ответила она.

— Ха! Что ж, я это заслужил. И все равно, мне очень интересно. Вы женщина чрезвычайно красивая и молодая, а это наводит на мысли…

Клэр не хотела, чтобы он о ней думал. Она была очень замкнутой — не потому, что ей так нравилось, а потому, что ей надо было заботиться о своей безопасности. Вся ее нынешняя жизнь состояла из постоянной лжи и тайны, которую она никому не могла открыть. Те факты ее биографии, которыми она позволяла себе делиться, были незначительными и довольно обычными, вроде тех, о которых упоминают во время разговоров на коктейлях — хотя ее никогда не приглашали на коктейли. Ее истинная личность оставалась скрытой, и, наверное, это к лучшему. Кому интересно знать о бесконечных ночах, когда ее охватывали такое острое одиночество и пустота, будто ее выскребли изнутри? Кому интересно знать, как она тоскует по ласковому прикосновению чьей-то руки? Кто сможет понять, до чего же порой ей хочется сбросить и навсегда расстаться со своей маской?

В ранней юности она бесследно исчезла, что уберегло ее от смерти.