— А что, что-то непонятно?

— Непонятно, каким образом ты это решил! — мрачно заявил кто-то.

И любимый ученик безмятежно ответил:

— Формулу взял из учебника, а все остальное — по формуле.

Впоследствии эта фраза стала у нас крылатой. Самое главное, ответ был исчерпывающ и совершенно правдив. Сложность, однако, в том, чтобы угадать, какая именно требуется формула! И подозреваю, остальным моим ученикам наиболее естественным вариантом показалось бы обращение к гадалке…

Прозвенел звонок, встрепанные студенты стаей налетели на меня, размахивая работами, которые они должны были исправить дома и теперь сдать, а я сразу же подчеркивала красным новые ошибки и впихивала работы обратно, чтобы не тащить домой лишнюю тяжесть.

— Вообще-то, сейчас перемена, — услышала я профессионально всепроникающий голос за спиной.

Я обернулась. Настя! А я и забыла! Она стояла, укоризненно качая головой. Действительно, что я, в перемену не имею права отдохнуть?

Мы с Настей вышли в коридор.

— Слушай, а что там за тип за первой партой? — поинтересовалась она.

Я сразу поняла, о ком речь. Не понять, увы, было невозможно.

— Это мой кошмар. Он все время сидит за первой партой и сверлит меня взглядом. Первое время я считала, у меня что-то не в порядке с одеждой, и очень нервничала. Каждую перемену бегала в туалет проверять, не порвала ли колготки. Теперь потихоньку привыкла.

Настя среагировала естественным для нее образом:

— Все элементарно! Он в тебя влюблен. Поэтому и смотрит.

— Боюсь, наоборот, — вздохнула я.

— Ты в него влюблена? — ужаснулась моя подруга.

Я поспешила ее успокоить:

— Да нет. Просто у него иногда такое выражение лица, словно он выбирает, каким способом меня удобнее прикончить.

— Ничего подобного. У него вид полоумного, что общепризнанно является первым признаком влюбленности.

— Да у половины студентов вид полоумных, — встала на защиту кошмара я. — Кроме того, этот пылкий влюбленный довольно часто прогуливает занятия. Не странно ли лишать себя возможности лицезреть предмет любви?

— Он влюблен, но борется с пагубным увлечением, — пояснила Настя. — Ты ведь на шесть лет его старше!

— На четыре, — поправила я. — Он после армии. Слушай, а может, у него такая метода, чтобы я не допекала его за прогулы? Ведет себя так, чтобы его прогулы меня только радовали. Впрочем, бог с ним! — Я интимно понизила голос, переходя к главному. — Ты знаешь, я хочу в Южный лагерь.

Настя зыркнула на меня с подозрением:

— Похоже, ты активно занимаешься сизисом?

«Сизис» — это диссертация по-английски. Так мы ее зовем для краткости. К тому же это слово ассоциируется с Сизифом, что представляется весьма актуальным, учитывая, сколько нужно вложить трудов и какую мизерную это даст прибавку к зарплате. Не знаю, зачем я пишу диссертацию. Очевидно, из мазохизма.

— Более-менее занимаюсь. А что?

— А то, — с претензией сообщила Настя, — что я хочу в Южный лагерь уже с февраля, а ты дотерпела аж до апреля. Так я и знала, что сизис хорошо отвлекает!

— Ну, так кто тебе мешает заняться им самой? Ты ведь в заочной аспирантуре.

— Кто, кто! Научный руководитель!

— Надо же, — поразилась я, — а мой скорее наоборот.