Она добросовестно думала над говорящей коробкой и во время своего уединенного завтрака, планируя работу на следующий день. Но все оставшееся время она посвящала тому, что ее действительно интересовало. Когда Мерлин добиралась до бального зала, все мысли ее уже были полностью сосредоточены на летательной машине. Впереди предстояла огромная работа, и это не давало ей расслабиться. Единственным, что отрывало ее от размышлений, были ежедневные встречи с Рансомом. В Большом холле, по пути из комнаты, где подавали завтрак, она каждое утро проходила мимо него.

Он не заговаривал с ней уже три недели, и она не могла определить для себя, удручает ее это или нет. В общем-то, так было даже удобнее, поскольку никто не отвлекал ее, никто не вдалбливал ей всякие глупости вроде долга, репутации, благородных и честных поступков.

Утром он всегда был в костюме для верховой езды. Каждый раз при виде Рансома у Мерлин что-то сжималось внутри. Он выглядел так отчаянно элегантно в высоких лакированных сапогах и безупречном сюртуке, в то время как у нее вечно оставалась машинная смазка на пальцах и грязь на одежде после утренних экспериментов с говорящей коробкой. Постепенно она научилась обращать внимание на эти мелочи. Она замечала, что ни разу его бриджи не были порваны или запачканы, что они сидели на бедрах так же безукоризненно, как и сюртук на плечах – без единой лишней складочки, подчеркивая высокую стройную фигуру.

Сначала, когда они встречались в холле, он желал ей доброго утра. Однако любой разговор с ним, даже простое приветствие, потом долго не давали Мерлин сосредоточиться, так что теперь она лишь кивала в ответ и спешила дальше, вся погруженная в мысли о летательной машине. Со временем он тоже привык ограничиваться кивком.

Она работала целыми днями, до самого позднего вечера. Образ таинственного мистера Пеммини все время подгонял ее. Вудроу еще раз съездил проведать конкурента и привез оттуда тревожную весть. Мистер Пеммини действительно получил финансирование и вовсю занимался своим проектом – его машина должна была не просто летать, но даже перевозить вместе с авиатором еще и пассажира! Потрясенная, Мерлин стала работать еще лихорадочнее.

Когда часы в Большом холле били три часа ночи, она наконец позволяла себе расслабиться. В ночной тишине она устало взбиралась по огромной лестнице и ложилась в чистую постель, пахнувшую фиалками. Только здесь она разрешала себе забыть и о летательной машине, и о говорящей коробке. В эти моменты она всегда думала о Рансоме. И странная грусть закрадывалась к ней в душу, прежде чем усталость брала свое и Мерлин глубоко засыпала.

– Я предлагаю, чтобы в палате по этому поводу выступил Джордж Рид, – сказал Рансом и улыбнулся.

Его собеседник усмехнулся:

– Да, пожалуй. – Заместитель министра финансов встал. – Очень продуктивная беседа, Деймерелл. И благодарю вас за гостеприимство. Больше я здесь не задержусь.

– Не задержитесь? Разве вы не останетесь на выходные?

– Глубоко сожалею. Я собираюсь выехать в Лондон завтра утром. Но прежде чем уехать, Деймерелл, я хотел бы взглянуть на эту чудесную крылатую машину, о которой постоянно слышу от ваших гостей.

– А, это. – Улыбка увяла на лице Рансома. Он небрежно махнул рукой. – Просто большая игрушка.

Заместитель министра улыбнулся:

– И все же, как я понял, вы пожертвовали ради нее бальным залом.

– Она развлекает детей. Любого возраста.

– Хитро! Но мне-то вы можете доверять. Вы уверены, что это не станет триумфом военной техники? Боже мой, Деймерелл, какое было бы достижение, если бы эта штука заработала.

– Я на это не рассчитываю, – сказал Рансом.