* * *

Мне сорок лет. Я англосаксонского происхождения. Высок, темноволос. Моя семья живет здесь, в этом округе, с 1952 года, с того времени, когда количество апельсиновых рощ намного превышало число жилых массивов и когда Лагуна была еще прекрасным местом для жизни. Во время золотой лихорадки на Аляске мой прадед женился на танцовщице, проживавшей на Юконе. Его сын был специалистом по части подрывного дела и изобрел взрыватель для динамита, который был запатентован и используется по сегодняшний день. Втайне от всех мой дед писал научно-фантастические истории. Их я обнаружил в сундуке с его личными вещами, переданном мне уже его сыном, то есть моим отцом. Страшными оказались дедовские произведения, но, очевидно, написаны они были скорее с целью изгнания из души многочисленных демонов, чем для развлечения или для того, чтобы опубликовать их. Одно из его названий я использовал для моего второго романа — «Под знаком Скорпиона», который, если вы читали отзывы критиков, следовало бы с глаз долой убрать, запрятать в тот самый старый и громоздкий сундук, где покоилась оригинальная дедова рукопись.

Мой отец был управляющим — для большей точности, должность его называлась «директор полевых работ в отделении цитрусовых» — на ранчо, принадлежавшем компании «Санблест», что находилось в нашем же Апельсиновом округе. За время пребывания его в этой должности произошло превращение «Санблест» из чисто фермерского хозяйства в компанию по сдаче земли в аренду для обработки. Позднее, в шестидесятых годах, хозяева стали распродавать цитрусовые рощи. Со все растущей горечью наблюдал отец за тем, как гибнет его королевство. Я хорошо помню отца уже в последние дни рабочей деятельности — высокий, жилистый, он все так же объезжал на лошади свои владения. В седле он всегда возвышался гордо, был по-военному подтянут, хотя это и не производило уже ни на кого никакого впечатления. Но он упрямо хотел всем, и прежде всего себе самому, показать, что постепенный распад его империи не заставит его почувствовать себя незначительным и униженным.

Однако в глубине его души это все же происходило: с каждым сезоном ему становилось все тяжелее и все больше узлов завязывалось в нем.

Пять лет назад отец наконец вышел в отставку и со всей семьей перебрался в самый уединенный каньон. Каньон назывался Трабуко (испанское название примитивного огнестрельного оружия, завезенного в наш округ поселенцами в 1700-х годах).

Сейчас отец живет в маленькой холодной хижине, приютившейся в глубине Трабуко, под сенью любимых вековых дубов.

Материнская ветвь нашей семьи несет по жизни способность к сосредоточению в себе, склонность к чему унаследовал и я, как, впрочем, и тайную тягу к беспорядку, а также недоверие к той власти, которая в данный момент управляет страной, причем все эти качества, должен признаться, прячутся не очень глубоко за мирной, кроткой внешностью (следует отметить, что именно эти качества существенно осложнили мою карьеру сотрудника правоохранительных органов). Воспитывалась мать на ферме и была единственным ребенком. Часы проводила она в одиночестве, питаясь собственным воображением и довольствуясь обществом козленка по имени Арчи. Сказать, что она воспитала в себе черты человека, надеющегося только на себя, было бы явным преуменьшением: большинство из происходящих в жизни событий моя мать считала бесцеремонным вторжением в ее внутренний, тайный мир, в котором в течение долгих лет своего детства она обитала лишь со своим Арчи. Среднюю школу закончила сравнительно рано. Сразу после получения аттестата она закрыла глаза, ткнула пальцем в карту Соединенных Штатов и обнаружила, что попала им в Денвер.