– Предупреждать надо, – недовольно пробурчала я. – А теперь с вашего согласия или нет, но я собираюсь встать. Валяться в постели среди бела дня – это, знаете ли, признак дурного тона.

    – Я категорически против, – важно заявил Мердок. – Ты перенесла душевное потрясение, потеряла много сил. Однако, – продолжил он, глядя, как я натягиваю сандалии и оглаживаю рубашку, – в твоем рвении определенно что-то есть. С радостью приглашаю тебя в одну замечательную забегаловку поблизости, где, боюсь, мы застанем все Управление в полном составе, отлынивающее от выполнения прямых обязанностей.

    – Где бы ни работать, лишь бы не работать, – гордо выдала я главный девиз своей трудовой биографии. – И все-таки эта вязь что-то означает, хоть убейте меня.

    – Вообще-то это знак Запрета, – неохотно признался Мердок. – Указывает на то, что ты из мест не столь отдаленных.

    – И долго мне придется носить данный символ, омрачающий мою безупречную репутацию и указывающий на то, что мне довелось побывать зэчкой? – высокопарно поинтересовалась я.

    – Пока не докажешь обществу, что встала на путь исправления, – ловко поддел меня маг. – Для этого требуется разоблачить шайку злоумышленников, спасти кого-нибудь от верной гибели – словом, совершить маленький, но героический поступок.

    – Сущая малость, – ехидно вставила я, покидая гостеприимную комнату.

    Веселая компания расположилась на берегу одного из каналов под сенью плакучей ивы. Вечерело, на соседних столиках тут и там вспыхивали рукотворные огоньки. Ночь пока только готовилась раскинуть над городом вышитый звездами подол – словом, в мире царила идиллия. Благословенное время, когда уже спал жар дня, но еще не пришел холод ночи. Нега лиловых сумерек, далекий отзвук волн и чуть уловимый запах костра – чего еще надо, чтобы провести вечер в свое удовольствие?

    Резные деревянные стулья оказались потрясающе удобными, а на столе уже дымились многочисленные яства, от которых поднимался восхитительный аромат. Управление было в полном сборе, как и предсказывал Мердок. Отсутствовал лишь Фарим, но вместо него во главе стола восседал почтенный старец с роскошной бородой лопатой и в белом одеянии.

    – Добрый вечер, – растерянно поздоровалась с ним я. – Приятно познакомиться. Меня зовут Элиза.

    За столом после минутного замешательства раздался дружный смех. Я, не понимая причин столь бурного веселья, нахмурила брови.

    – Извини, пожалуйста, – отсмеявшись, вытерла глаза Бима. – Мы никак не можем привыкнуть к твоей магической слепоте. Это же Фарим.

    – А как же тот мальчишка? – недоуменно прищурилась я. – Я же помню. Мастеру было лет пятнадцать, не больше.

    – Так лучше? – флегматично поинтересовался старец. Его облик подернулся рябью, сквозь которую проступили контуры юной фигуры. Теперь пожилого человека сменил мальчишка с чуть виноватой улыбкой.

    – А-а-а, – не нашлась что сказать я, с ужасом вспоминая свою выходку с показыванием языка. – А сколько тебе лет на самом деле?

    – Какая разница, – легкомысленно отмахнулся тот. – В Пермире всегда всем столько лет, на сколько они себя чувствуют.