Она теребила одну из своих косичек, ниспадавших из-под легкого шарфа с бахромой, повязанного вокруг ее головы.

— То, что султан едет к нам навстречу, это великая честь, правда? — заговорила она возбужденно.

Шеридан шумно вздохнул.

— Это чертовски великая честь, — подтвердил он. — Я не знаю, что и думать.

— Слуги только об этом и говорят. Ко мне приставили переводчицу, ты об этом знаешь? Очень милую молодую гречанку. Она переводила мне все, что слышала вокруг. Я такого наслушалась! Одна служанка сказала, что у меня наверняка парик, а другая — что мне следует выбрить… — Олимпия осеклась и залилась краской стыда.

— Интимные места? — закончил за нее Шеридан, ухмыляясь.

Олимпия оперлась о перила террасы и бросила на Шеридана задорный взгляд.

— Я понимаю, что это местные правила приличия.

— Скорее всего.

— А ты сам следуешь им?

— Нет. Но ведь я знаменитый пророк, человек со странностями. Я, пожалуй, взгляну на внутренности жертвенного животного и скажу, следуешь ли ты местным обычаям. — Он искоса посмотрел на нее. — В самом деле, когда я думаю о милых белокурых завитках на твоем теле, мне кажется, что на свете нет ничего важнее их спасения.

— Не беспокойся они… на месте, — вспыхнув от смущения, проговорила она.

Олимпия упорно не спускала с него исполненного надежды взгляда, чуть приоткрыв губы. Шеридан поздно понял, куда завел их разговор. Его охватило такое сильное плотское желание, что на мгновение у него потемнело в глазах, а в ушах гулко застучала кровь.

Он застыл на месте. Олимпия не сводила с него глаз, концы прозрачного шарфа, обшитого бахромой, падали ей на плечо. Воздушное турецкое платье свободного покроя делало Олимпию обольстительной. Шеридан мог разглядеть под тонкой тканью ее соски и тени под высокой грудью. По восточным меркам она была довольно скромно одета, но и в таком наряде казалась Шеридану ослепительной.

Он сжал кулаки. Его охватило отчаянное желание обнять Олимпию, и в то же время он усилием воли сдерживал себя. Какая-то часть его сознания противилась и удерживала его от последнего шага. Он был похож сейчас на упрямого ребенка, прячущегося в тени, очарованного блеском чудесной игрушки и все же страшащегося дотронуться до нее. Шеридан видел, как надежда меркнет в глазах Олимпии. Наконец она резко отвернулась от него и стала смотреть на спокойные воды пролива.

Решительно вскинув пухлый подбородок, Олимпия перевела разговор на другую тему и промолвила довольно холодно:

— Поскольку завтра мы, по всей видимости, встретимся с султаном, думаю, мне пора узнать, каким образом этот полумесяц, который ты носишь на груди, попал к тебе.

Шеридан потупил взор. Помолчав немного, он все же ответил:

— Я оказал как-то услугу султану. Это было чертовски давно.

— Услугу?

Шеридан пожал плечами.

— Я был не один… мы спасли ему жизнь, ..

Олимпия с любопытством взглянула на него. Шеридан тем временем рассматривал сверкающие воды пролива, окаймленного темно-зелеными холмами.

— Это была дурацкая попытка дворцового переворота. Я просто не хочу говорить об этом.

Олимпия склонила голову и чуть заметно улыбнулась.

— Значит, всего лишь дурацкая попытка дворцового переворота и небольшое дельце, в результате которого была спасена жизнь султана…

— Послушай, оставь меня в покое! — Шеридан чувствовал, как в нем закипает злость.