— Послушайте, старина, — раздался мужской голос. — Вам было бы лучше до прихода врача полежать в постели.

Шеридан с трудом поднял тяжелые веки и взглянул в лицо человека, стоявшего напротив него.

— Яаллах! — сказал другой голос довольно добродушно. Шеридана осенила догадка, и он потянулся к своему кинжалу.

— Это вы, — промолвил он, узнав говорившего.

— Да, это я, — сказал кареглазый, похожий на итальянца человек и перехватил здоровую руку Шеридана, улыбаясь ему ослепительной улыбкой. — Не надо быть грубым со старым приятелем. Я ничего против вас не имею, даже если учесть, что по вашей вине убили Клода Николя. Ведь вы промолчали в соборе. Однако все это отошло в историю, правда? Что касается лично меня, то мне хорошо заплатили за труды. Поэтому я со спокойной душой говорю: да здравствуют избавление от тирании и революция! Если вы собираетесь вернуться в Турцию, то, клянусь, вам не обойтись без моей помощи!

Шеридан нахмурился. В глазах у него все плыло от слабости. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться. У него было такое чувство, будто он стоит на краю пропасти и вот-вот упадет. Можно ли доверять этому человеку? Нет, конечно, нет… Но дело не в доверии… Насколько предсказуемы его действия? Он, по всей видимости, корыстен, и теперь, вероятно, его не очень-то будут жаловать в Ориенсе, ведь он был на службе у Клода Николя. Он знает языки и очень ловок и сообразителен, чертовски сообразителен!..

— Как вас зовут? — хмуро спросил Шеридан.

— Рэндалл Фредерик Рабан, граф Бофонтен к вашим услугам, сэр.

Шеридан попытался поднять свою правую руку, но это ему не удалось.

— У вас есть… деньги? — спросил он. Рабан кивнул.

— Конечно. Вам не стоит волноваться, я не собираюсь украсть ваш кошелек и скрыться в неизвестном направлении. Я рассчитываю на долгую и взаимовыгодную дружбу между нами, а таким образом дружбу, как известно, не зачинают. — Он ухмыльнулся. — Кроме того, хозяйка этого дома стережет ваш кошелек, словно Цербер ворота ада.

Шеридан закрыл глаза и снова уронил голову на руки. Он слышал, как Рабан о чем-то спорит с владелицей гостиницы. А затем его снова кто-то тронул за плечо. Это был опять Рабан. Он предложил Шеридану свою помошь, и тот принял ее. Опершись о плечо графа, Шеридан с трудом поднялся на ноги, у него кружилась голова, а раненая рука горела. Пошатываясь, он медленно пошел к лестнице и хотел подняться по ступеням наверх, но не смог… Неожиданно откуда-то появился соломенный тюфяк, и теперь Шеридану оставалось только опуститься на него. Он чуть не потерял сознание, когда Рабан, помогая ему лечь, задел его больную руку.

— Рабан… — пробормотал он, протягивая к нему здоровую руку. — Принцесса…

Улыбка сошла с лица графа, и он поморщился.

— Да, я все знаю. У нее все-таки ужасный характер. А жаль.

— Нельзя допустить, чтобы она вернулась назад…

— О, это мы обсудим позже. Я скажу этой маленькой драчунье, что ее в Ориенсе никто не желает видеть. А вообще-то, надо признать, принцесса, как это ни прискорбно, немного того. — Граф грустно покачал головой. — Она просто идиотка.

Шеридан вцепился в его рукав.

— Нельзя допустить, чтобы она вернулась в Ориенс, слышите? — повторил он сквозь зубы.

— Хорошо, хорошо. Положитесь на меня, старина. Я никогда не упускаю своего. — И он обнажил в улыбке белоснежные ровные зубы. — Сейчас же для меня главное — вы, а значит, и ваши желания.