Идеальная машина — условный эталон. Это машина почти невесомая, почти не требующая энергии, почти не занимающая объема и в то же время способная делать все то, что делают реальные машины. Можно сказать так: идеальная машина — когда нет никакой машины.

В технике прогрессивными оказываются только те тенденции, которые риближают реальную машину к идеальной.

Один из главных секретов фантастической «технологии» и состоит в умении ориентироваться на идеальную машину.

Кейворит Уэллса, человек-амфибия Беляева, опыт Мвен Маса в «Туманности Андромеды» Ефремова — яркие примеры удачного приближения к идеальной машине.

В романе «Когда спящий проснется» Уэллс говорит о гипнопедии. По тем временам идея представлялась чистейшей фантастикой. Но ведь и это типичная идеальная машина (в широком смысле слова): обучение без затрат времени на учебу.

Представление об идеальной машине — надежный компас фантаста. К сожалению, далеко не все современные писатели-фантасты умеют пользоваться этим компасом. Все еще бытует наивное представление, что будущие машины обязательно «большие-пребольшие» и «сильные-пресильные». Можно привести такой пример. В рассказе М. Емцева и Е. Парнова «Последняя дверь!» упоминается личный автолет. Двухместная прогулочная машина имеет двигатель в тысячу лошадиных сил! Это продиктовано стремлением сделать машину не «идеальнее», а «шикарнее»…

Уэллс, постоянно ориентировавшийся на «идеальную машину», разумеется, должен был прийти к рассказу «Чудотворец». Мистер Фодерингей, герой рассказа, вдруг приобретает способность делать все, что захочет. Достаточно слова, желания. Самая идеальная из всех идеальных машин…

«Чудотворец» считается классическим образцом чисто литературной фантастики. У литературоведов нет и тени сомнения, что здесь фантастика использована только как литературный прием.

Я не включил этот рассказ в таблицу. Но перечитайте рассказ, и вы увидите, что среди чудес мистера Фодерингея нет ничего принципиального неосуществимого! Рано или поздно люди научатся делать такие чудеса (некоторые мелкие чудеса, пожалуй, доступны уже сегодня). Придет время, когда рассказ «Чудотворец» будет считаться скромной научной фантастикой. Случилась же такая метаморфоза с «Человеком-амфибией» Беляева…

Современным фантастам порой приходится оправдываться, отстаивая свое мнение в споре с наукой. К Уэллсу же привыкли относиться иначе: это, дескать, чистая фантастика, условный прием…

А вдруг он был хитрецом, этот Уэллс?

Быть может, он писал самую настоящую научную фантастику, а притворялся, что просто так фантазирует?..

Генрих Альтов

Гадкие утята фантастики

ПЯТЬДЕСЯТ ИДЕЙ АЛЕКСАНДРА БЕЛЯЕВА

В рассказе Клиффорда Саймака «Необъятный двор» посланцы инозвездной цивилизации, прибыв на Землю для установления торговых контактов, неожиданно отказываются покупать какие бы то ни было товары. Пришельцев интересует только один товар — новые идеи. И герой рассказа разъясняет обескураженному представителю ООН: «Это их метод работы. Они открывают новую планету и выменивают идеи. Они уже очень давно торгуют с вновь открытыми мирами. И им нужны идеи, новые идеи, потому что только таким путем они развивают свою технику и культуру. И у них, сэр, есть множество идей, которыми человечество могло бы воспользоваться…»

«Необъятный двор» впервые был напечатан в 1958 году, а три-четыре года спустя и в самом деле появились оптовые покупатели новых идей. Это были, однако, не космические пришельцы, а ученые, закладывающие основы футурологии — науки о прогнозировании будущего. Главным же поставщиком новых идей оказалась научно-фантастическая литература.