Рассуждения беляевского Хайда сближаются с методами, которыми ныне начинают пользоваться для научного прогнозирования. «В современной физике, — пишет проф. Б. Г. Кузнецов, приходится (и еще в большей степени придется) отказываться от весьма фундаментальных концепций… Общие размышления о путях науки стали сейчас существенным элементом самой науки. Сейчас наступило время, когда ход технического прогресса и его темпы во многом зависят не только от физических представлений о мире, но и от размышлений об их возможном изменении, от противопоставления, сопоставления и оценки универсальных схем мироздания, наиболее общих, исходных закономерностей бытия».

В приложении к фантастике это звучит так: смело берите «невозможные» идеи, ломающие наши представления о мире, меняйте их, сталкивайте между собой, развивайте, а затем смотрите — вписывается ли полученное в общую картину мироздания. И если не вписывается, начинайте сначала. И потом еще и еще, пока не увидите: да, так может быть!

Наступит день, когда человек впервые поднимется в небо, как поднимался Ариэль. Выглядеть это будет, вероятно, не слишком торжественно.

Однажды утром в институтский двор войдет молодой человек в синем тренировочном костюме и волейбольных кедах. Товарищи крикнут ему из окна что-нибудь шутливое, он машинально улыбнется. И не будет ни предстартовых речей, ни отсчета времени, потому что сорок или семьдесят раз он пытался подняться — и не мог.

Обходя оставшиеся от ночного дождя лужи, испытатель подумает, что сегодня, пожалуй, надо без разбега, и пройдет на середину двора. Он постоит немного, потом посмотрит вверх, в небо, — и время для него исчезнет.

Ему будет казаться, что безмерно долго они стоят друг против друга — он и небо. И что бесконечными волнами уже целую вечность проносятся наверху тонкие облака. Они без устали дразнят человека, эти облака. Вот они опускаются вниз, идут все ниже и ниже, и видно, как клубится в них белый туман. Они теперь совсем близко, до них можно дотянуться. А за ними — небо, упрямое синее небо, и резкий ветер, неизвестно откуда взявшийся, и ослепительное солнце, и высота, высота…

Научно-фантастические идеи А. Беляева

Судьба идей

«ГОЛОВА ПРОФЕССОРА ДОУЭЛЯ», 1925

1. Аппарат искусственного кровообращения, позволяющий длительное время поддерживать жизнь отделенной от туловища головы человека.

2. Хирургическая операция, в результате которой голова человека приживляется к другому туловищу.

Первый «автожектор» (аппарат искусственного кровообращения) построен в 1924 году С. Брюхоненко. Сообщения об этом появились позже, поэтому идея А. Беляева сначала была чистейшей фантастикой. Но в 1928 году на Третьем Всесоюзном съезде физиологов С. Брюхоненко продемонстрировал опыт оживления отделенной от туловища головы собаки. Современные аппараты искусственного кровообращения позволяют осуществлять операции при выключенном сердце. Есть и установки для изолированного искусственного кровообращения головного мозга. По существу, такие установки немногим отличаются от аппарата, описанного А. Беляевым. И фантасты, развивая идею А. Беляева, пошли дальше. У А. и Б. Стругацких («Свечи перед пультом», 1961) мозг ученого записывается в памяти электронной машины. В рассказе И. Росоховатского «Отклонение от нормы» (1962) записанный мозг уже работает. В повести В. Тендрякова «Путешествие длиной в век» (1963) мозг перезаписывается с машины другому человеку. А в рассказе А. Шалимова «Наследники» (1966) говорится о преступных применениях перезаписи. Типичная линия развития: от «чистой» фантастики к фантастике научной и далее — к памфлету, гротеску.