– А чего запевать-то, Вань? – весело откликнулась с другого конца стола тетя Клава.

– Да чего хочешь!

И тетя Клава запела. Вернее, заголосила с ходу. Она вообще славилась в родне как самая голосистая. Выкрикнула из себя первые слова песни, как лозунги:

И впрямь – прозвучало позывом к действию. Дружно вдохнув, гости подхватили хором:

О, боже… Кто бы знал, как она не любила этой застольной самодеятельности! С детства терпеть не могла. Нет, посмотрели бы на себя со стороны, как смешны они в этой наивной старательности, пьяном дребезжании голосов, серьезности разомлевших лиц, сдвинутых бровей, похмельной поволоке глаз…

Вот именно – «остаюся»! Не «остаюсь», а «остаюся»! Наверное, для такого вот застолья и расстарался поэт Михаил Исаковский, потрафил этим простецким «остаюся». А из песни, как известно, слова не выкинешь!

Да, как же! Не нужен вам берег турецкий вместе с Африкой! Только вас таких, из поселка городского типа Одинцово, в Турции да в Африке и не хватало…А может, это вы им не нужны? Как в том анекдоте – съест-то он съест, да кто ж ему даст?!

Ну, все. Хватит, пожалуй. Надо на улицу выйти, воздуха свежего глотнуть.

Накинув на плечи отцовскую куртку-брезентуху, шмыгнула через сенцы, через веранду-пристройку, вышла во двор, вдохнула полной грудью. Надо же, почти сумерки. И тишина. А дождь, наверное, недавно закончился. Тяжелые редкие капли плюхаются со слива в переполненную до краев бочку. Плюх – и круги по воде. Плюх – еще. Грустная музыка сельской осени. Ветер подул – принес запахи влажной огородной земли, пошумел ветками рябины в палисаднике. За воротами