Рву дистанцию, снова вхожу клином между Киром и обкуренным Александром, и наношу второму упреждающий удар под дых. У него перехватывает дыхание, он по инерции делает шаг назад и валится на пол, схватившись за живот.

Только сейчас замечаю, что музыка не играет. В гробовой тишине сквозь толпу протискиваются объявившиеся охранники и разделяются: двое идут помочь подняться Александру и его цепному амбалу, а четверо хватают меня и Кира под руки и тащат прочь. Держат крепко, не вырваться. Дорожкин кричит мне вслед:

– П…ц и тебе и твоей компании, урод!

Охранники выносят меня из клуба и бросают на асфальт. Следом выволакивают Кира. Охранники, посмеиваясь, обсуждают произошедшее, а один из них, закурив, нейтрально интересуется:

– Слышь, мужик, ты больной?

– В смысле?

– Тебе жить надоело? Ты только что огреб кучу проблем. Ты хоть знаешь, с кем рамсил? На кого руку поднял?

– На того, кто докопался до моего друга.

– Он вообще первый начал! – гнусавит Кир. – Стол, где мы играли, видите ли, его любимый. Матом нас крыл, оскорблял…

– Имеет право, – констатирует охранник. – Это же сын Эдуарда Константиновича Дорожкина!

– Это еще кто?

– Ты с Луны свалился? – удивляется он. – Первый зам мэра города!

– Капец, – шепчет Кир. – Прости, Фил, я сам не знал…

Глава 3. Далеко от дома

Смерть – очень неприятная форма бытия.

Все время в ожидании возрождения я испытываю посмертную боль. Смерть – не избавление, и боль в эти три секунды великого ничто между жизнями, как наказание, жесткий жгучий кнут, призванный закрепить рефлекс. Биться надо до последнего, потому что и после того, как погибнешь, будешь страдать.

Таймер отсчета до респауна, будто издеваясь надо мной, отсчитывает явно не земные три секунды. Учитывая, что здесь в сутках тринадцать часов, а каждый час – как два с небольшим земных, я еще долго беззвучно разрываю глотку, корчась от терзающей агонии посмертия.

Когда все, наконец, заканчивается, исчезает боль, проявляется мир, и я нахожу себя у белого камня – командного центра. Чувства, которые я испытываю, ни с чем несравнимы. Никакие накаты удовольствия от левел апов и рядом не стоят с прекращением боли. Это как – очень слабая аналогия – весь день ходить в очень тесной обуви, а потом снять ее, только многократно приятнее. Раз так, наверное, в тысячу.

Никаких системных уведомлений и штрафов, кроме сменившейся цифры количества жизней. Теперь их две. Две! До слез обидно потерять жизнь в первый же час Испытания, еще и по глупости. Я же почти свалил от этого, будь он неладен, локального босса. Крекень! Откуда только такие названия система придумывает?

Я все в тех же рваных джинсах. Присмотревшись к ним, вижу, как их определяет система:

Штаны из ткани

Защита: +1.

Прочность: 19 %.

И что же значит это «+1» к защите? На единицу снижается входящий урон? Или как это работает? А еще, защищают ли меня джинсы от урона только по ногам, или механика мира подразумевает снижение любого урона, пусть даже в незащищенный участок тела? Непонятно.

Ни гайдов, ни форумов. Разбирайся сам, испытуемый! Эх, мне бы сейчас Марту в помощники…

Ладно, часики тикают, а у меня всего одна единица ресурсов сущности осталась. Эдак я не только не накоплю на активацию командного центра, а и тупо загнусь, оставшись с единственной жизнью. Но прежде чем ломиться в бой, надо бы раскидать очки характеристик.