|
«Имущество» мистера Салливана приобрёл Смитсоновский институт. Оно стало одной из самых интересных реликвий в их музее.) МЫ УБЬЁМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА (Хагбард возвращался в каюту в сопровождении Джо Малика. — Ты пойдёшь в ту пивную в Мюнхене, — инструктировал он Джо, — и что нибудь там украдёшь. Это может быть что угодно, любая достаточно старая вещь, которая была там в то время, когда он устроил Путч. Затем ты присоединишься к нам в Ингольштадте. Понятно?) МЫ УБЬЁМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА Леди Велькор, в зеленой крестьянской блузе и зелёных шортиках, осматривалась близ геодезического купола для раздачи кул эйда. Поймав на себе взгляд мужчины в зеленой водолазке и зелёных же штанах, она подошла к нему и спросила: — Вы черепаха? — Конечно, прелесть моя, а как же, — охотно отозвался мужчина, из чего она заключила, что контакт установить не удалось. Леди Велькор протянула олуху бесплатный напиток. При этом она продолжала мило улыбаться, тщательно скрывая своё раздражение. МЫ УБЬЁМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА, КОГДА ОНА ПРИДЁТ Робинсон и Лерман из убойного отдела фактически приступили к последней фазе операции. Я приехал в Нью Йорк из Чикаго (где организовал для мисс Сервикс беседу с Уотерхаусом), чтобы обсудить с Хасаном ибн Саббахом Иксом новую фазу лаосской опиумной операции. Разговор с Робинсоном и Лерманом нужен был мне для того, чтобы сверить некоторые детали из тех, что не попадают в официальные отчёты. Мы встретились на Вашингтон сквер и уединились на скамейке, в некотором отдалении от сборища чокнутых шахматистов. — Малдун о нас знает, — первым делом сказал мне Робинсон. Он отпустил бороду; я сразу понял, в чем тут дело: сейчас он в группе «Уэзер андеграунд», а не в «Моритури», куда берут юношей моложе двадцати одного года; Робинсон на юношу уже явно не тянул. — Ты уверен? — спросил я. Он ответил как обычно: — Кто и когда в нашем деле может быть в чем нибудь уверен? Но Барни — коп до мозга костей, да и чутьё у него, как у лозоходца. Так или иначе, сейчас в полиции все знают, что мы туда проникли. Они даже отпускают шутки на наш счёт, спрашивают, кто в нашем отделе работает на ЦРУ, и всякое такое. — Да, Малдун о нас знает, — согласился Лерман. — Но меня волнует не он. — А кто? — я нервно погладил свои длинные, свисающие, как у моржа, усы; шпионская деятельность на пять фронтов меня уже порядком достала. Дошло до того, что я уже не был уверен, кому из моего начальства следует знать об этом разговоре. Впрочем, ЦРУ придётся уведомить обязательно, поскольку не исключено, что Робинсон и Лерман могут дублировать мои донесения через второго связника и тем самым надёжно меня контролировать. — Начальник отдела убийств в Северном округе, — сказал Лерман. — Старый хрыч по фамилии Гудман. Он чертовски умен, и порой мне приходит в голову, что он может быть агентом самого Глаза. Его логика скачет впереди фактов, не хуже чем у исключительного адепта Ордена. Я поднял глаза на памятник Гарибальди и вспомнил старую байку нью йоркских студентов: статуя Гарибальди вытащит меч из ножен, когда через парк Вашингтона пройдёт хоть одна девственница. — Расскажите о Гудмане подробнее, — попросил я. ( — Ты только посмотри, какие сиськи у этой цыпочки, — с энтузиазмом сказал один из «Суперменов». — Как арбузы, — с энтузиазмом согласился второй супермен. — Ты знаешь, как мы, простонародье, едим арбузы, — добавил он, облизывая губы. — До корки! — крикнул первый. — До корки! — согласился второй. Они хлопнули ладонью об ладонь, и Кларк Кент вышел из состояния задумчивости. Незадолго до этого попробовавший кул эйда, он чувствовал, что слегка «поплыл», хотя ещё не понял, в чем дело. |
