— Как же вы узнали, что я разыскивал Долину Утренней Зари?

— Об этом мне известно самое малое месяц. Вы вели довольно интенсивные поиски.

— Ваше имя кажется мне знакомым. Только вот где я мог его слышать? — разгадка постепенно забрезжила в моем сознании. — Ведь это о вас говорил Бастэйбл! Женщина на воздушном корабле — революционерка Уна Перссон.

— Да, я знакома с капитаном Бастэйблом. Мое сердце так и подскочило.

— Он здесь? То есть, я хотел сказать, он в Долине Утренней Зари?

— Он был там, — согласилась она, — и кое-что оставил для вас.

— Но что с Бастэйблом? Что с ним сталось? Я непременно должен поговорить с ним. Где он теперь?

И вот тогда эта загадочная женщина сделала весьма таинственное заявление. Она пожала плечами, улыбнулась усталой улыбкой, тронула поводья и повернула коня.

— В самом деле, где? — сказала она. — Ответить на этот вопрос не так-то просто, мистер Муркок. Ведь все мы — только кочевники потоков времени…

Я так и остался стоять, сбитый с толку, промерзший до костей, слишком опечаленный и чересчур уставший для того, чтобы расспрашивать ее дальше. Она поскакала к тому месту, где валялись разбитые и переломанные товары мистера Лу — вперемешку с лошадиными трупами и телами людей. Спешилась, склонилась, чтобы получше рассмотреть сломанную фигурку, сунула палец в полую середину статуэтки и поднесла его к носу. Затем кивнула, точно нашла подтверждение чему-то, о чем знала заранее. После чего отдала своим людям краткий приказ на кантонском диалекте — я почти не понял его. Несколько человек начали очень осторожно собирать обломки и те немногие статуэтки, что оставались целыми. Не требуется большого ума для того, чтобы умножить дважды два и получить в результате четыре. Теперь я понял, почему мистер Лу выбирал обходные пути и с такой охотой отказался от военного транспорта. Не оставалось никаких сомнений: он вез контрабанду опиума. Трудно было мне поверить в то, что человек, внешне такой порядочный и образованный, мог заниматься столь отвратительным ремеслом. Однако доказательства говорили сами за себя. По какой-то причине я в душе не был готов обвинять умершего и потому решил, что к этому средству добывания денег склонил его какой-нибудь странный идеализм. Теперь у меня имелось также объяснение тому, почему генерал испытывал столь жгучий интерес к товарам мистера Лу — без сомнения, предводителю бандитов была известна истина. По той же причине он поспешил реквизировать товар «на нужды борьбы с маньчжурами».

Добычу быстро собрали. Уна Перссон вновь села на своего горячего жеребца и, не удостоив меня больше ни единым взглядом, поскакала прочь сквозь дождь и туман. Один из ее молчаливых воинов, подвел мне лошадь и жестом дал понять, чтобы я сел в седло. Я охотно принял предложение, поскольку не намеревался расставаться с прекрасной предводительницей разбойников — она была моей первой и подлинной ниточкой к Бастэйблу. Я надеялся, что она приведет меня к нему. Ее разбойники не представляли, как я чувствовал, никакой опасности для меня. Более того, я подозревал, что сама Уна Перссон относится ко мне если не с симпатией, то, по крайней мере, нейтрально.

Таким образом, я последовал за пей, окруженный ее людьми. Мы покинули долину смерти, бросив там все, что осталось от каравана мистера Лу, и поскакали по узкой тропе, забиравшейся все выше и выше в горы.

Я почти не замечал этой скачки, так жадно грызло меня любопытство.