Его проницательность ошеломила Иззи. Ей нравилось работать самостоятельно — занятия в мастерской Рашкина теперь отличались той же свободой, которой раньше она обладала в студии-теплице профессора Дейпла, а наличие необходимых материалов, оставленных Рашкиным, давало дополнительное преимущество. Но временами она скучала по своему бывшему наставнику. Не по тому злобному старику, вокруг которого приходилось ходить на цыпочках во время приступов плохого настроения. Но по тем благополучным временам, когда забывалось всё плохое. По тем дням, когда Рашкин мог подойти к ее мольберту и указать на ошибки или она сама обращалась к нему со своими проблемами, а он помогал справиться с трудностями советом или инструментами.

«Теперь всё не так, — подумала Иззи, прижимая письмо к груди. — Как странно, и Рашкин, и Джон исчезли в одно и то же время. Интересно, когда он был на выставке? Где он сейчас? Когда вернется?»

В письме не содержалось ответов ни на один из этих вопросов. Тон послания был вполне доброжелательным, но его темой являлись только выставленные в галерее картины, ничего больше. Никаких известий, никаких вопросов о ее жизни или самочувствии. Но Иззи всё равно не смогла бы написать ответ, поскольку ни на конверте, ни внутри не было обратного адреса.

Иззи вздохнула. В этом отношении Рашкин был похож на Джона. Они оба предпочитали скрытность.

Может, стоит когда-нибудь переспать с Аланом? Тогда, чтобы попасть домой, ей придется лишь перейти через улицу. Но Иззи слишком нравился Алан. Она не могла просто лечь с ним в постель, а потом прервать всякие отношения, а продолжительной связи она явно не желала. Алан — ее друг. Если довести дело до постели, рано или поздно он уйдет из ее жизни, и тогда она потеряет лучшего друга, как когда-то потеряла Джона.

«Только не надо поддаваться сентиментальным воспоминаниям», — подумала Иззи и с привычной легкостью прогнала мысли о Джоне из головы.

К тому времени, когда Иззи добрела до дома, она так дрожала, что с трудом попала ключом в замочную скважину. Но всё же она справилась. Переступив порог квартиры, она увидела, что Кэти до сих пор сидит с книгой.

— Я думала, что замерзну насмерть, — еле выговорила Иззи, стуча зубами от холода.

— На плите есть горячий чай.

— Нет, — тряхнула головой Иззи. — Я от него буду всю ночь бегать в туалет. Осталось что-нибудь в той бутылке виски, которую принес Кристоф?

— Пойду посмотрю.

Кэти вышла на кухню, а Иззи сбросила с себя промерзшую куртку и ботинки и устроилась на подушках рядом с тем местом, где до этого сидела Кэти. Она отыскала там шерстяную шаль и накинула ее себе на плечи.

— Там оставалось всего по одному глотку, — сказала Кэти, возвратившись с двумя бокалами, содержащими янтарную жидкость. Иззи с благодарностью приняла бокал. Первый же глоток наполнил ее пищевод жидким огнем, а через несколько мгновений тепло разошлось по всему телу.

— Так-то лучше, — улыбнулась она, кутаясь в шаль.

— Ты сегодня поздно, — заметила Кэти.

— Я была на вечеринке, потом встретила одного парня...

Иззи пожала плечами и замолчала, сделав еще один глоток виски.

— В последнее время ты постоянно встречаешь множество парней, — продолжила Кэти. — Кажется, что любовники у тебя меняются каждую неделю, а иногда и чаще.

— Я и не подозревала, что ты ведешь счет.

— Это совсем не так, Иззи, — вздохнула Кэти. — Я немного беспокоюсь о тебе. Это на тебя не похоже.

Иззи широко улыбнулась.

— Я ставлю эксперименты в пьянстве и распущенности, — объявила она, маскируя растерянность под напускным весельем.