Леонора, ещё не понимая, что обречена, нахмурив брови, строго сказала:

— Не забывайте, что мне завтра с утра нужно быть на работе…

— Не беспокойтесь, фрау Кранц, вопрос с вашим руководством уже улажен, оно в курсе, что на работе вас не будет…

Женщина недоуменно вскинула брови и невпопад сказала:

— А как же мой попугай? Он же умрет с голоду. Я возьму его с собой!

Контрразведчики переглянулись. Они явно не ожидали такого оборота.

— Нет-нет, фрау Кранц, возьмите только туалетные принадлежности… Все просьбы потом… к следователю, который будет вести ваше дело. Вам доставят всё необходимое, разумеется, в пределах дозволенного, но… после обыска.

Сотрудник подчеркнуто любезно предъявил ордер на арест и обыск…

ПРОЩАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ

Раздался стук в дверь, и на пороге кабинета возник межведомственный курьер.

— Герр Крейцель, это для вас! — на стол перед следователем лёг листок, вырванный из школьной тетради, с двух сторон исписанный бисерными буковками.

— Что это?

— Шеф сказал, что вы разберетесь сами… Распишитесь в получении!

— Спасибо… — следователь поставил закорючку в журнале.

Из первой фразы — обращения к получателю стало ясно: писала Леонора Кранц.

«Судя по тому, что текст исполнен разными почерками, — Крейцель с профессиональной дотошностью стал изучать записку, — можно сделать вывод, что послание составлено не в один присест, а в разное время. Следовательно, и самоубийство совершено не под влиянием импульса и мимолетного душевного смятения, а после долгих размышлений… Стоп! А как у женщины оказалась шариковая ручка? Это же категорически запрещено!»

…В 1975 году по указанию министра внутренних дел заключенным запретили иметь перьевые и шариковые ручки. Тому причиной был инцидент с арестантом-наркоманом, которого подозревали в подготовке покушения на канцлера Гельмута Шмидта и потому поместили в отсек для государственных преступников.

Перед заключением в камеру у него изъяли, как того требовала инструкция, колюще-режущие предметы. Через какое-то время следователь заметил, что его подопечный на допросах ведет себя, мягко говоря, неадекватно, а попросту находится в состоянии наркотического опьянения. Как такое могло случиться, если у него отсутствуют и наркотики, и орудия для их применения?!

Подследственному сменили одежду и постельное бельё, а в камере провели тщательный обыск, даже стены простукивали — ничего! А злодей по-прежнему на допросах появлялся под кайфом…

Видеоаппаратура, которую срочно установили в камере злоумышленника, прояснила картину. Всё было предельно просто: шприцем служила шариковая ручка, вернее, её капроновый резервуар для пасты. С ручкой — понятно. Когда покусителя на жизнь канцлера заключали в камеру, ручку как предмет, не представлявший опасности, оставили. Но наркотик, откуда взялся он?!

А вот откуда.

Каждый вечер, перед отходом ко сну, подследственный начинал кашлять, чем, конечно, привлекал внимание надзирателей. После двух минут надрывного кашля поступала просьба: выдать 3–4 таблетки аспирина. Кто ж откажет? Вслед за этим следовал технологически уникальный процесс изготовления и введения в организм наркотика!

Сначала подследственный жевал таблетки. Через 2–3 минуты, обильно сдобренные слюной, они превращались в некое подобие суспензии, но на самом деле — в жижу белого цвета. Её он сцеживал в стакан, а затем малыми порциями ртом вдувал в капроновый резервуар шариковой ручки, заранее освободив его от пасты и от шарика. Всё — наркотик в виде суспензии и орудие — самодельный шприц — готовы к применению! Да, вот ещё! Поршнем шприца служила спичка с намотанной на неё ниткой.