– Не надо на меня так смотреть! – вскипела она. – Видит бог, сейчас я не говорю ерунду. Речь идет о твоем единственном сыне, будущем блестящем адвокате. У него место в аспирантуре, квалификационный экзамен на носу. Не время сейчас для любви. Тем более для такой, – добавила она в сердцах.

Что бы там ни говорили его милые родственнички, что бы ни думал сам Антон, она в профессорскую семью со своим уставом не лезла! Пришла тихонько, села в сторонке, боялась слова вымолвить. Со временем научилась сносно выражать свои мысли, избавилась от слов паразитов, приобрела какой никакой лоск. Но та, что явилась к ним однажды под руку с сыном, заставила Милицу забыть светские манеры. Девчонке явно было наплевать, в какую семью ее занесло ветром, и блистать хорошим воспитанием, хотя бы ради родителей своего друга, она не намеревалась. Рыжая, веснушчатая, с беспокойными зелеными глазами, она держалась вызывающе дерзко. В ней за версту можно было признать охотницу за толстыми кошельками. И куда смотрел ее сын, когда тащил ее домой? Хотя ей известно, куда смотрят приличные образованные мальчики из хороших семей. Конечно, на грудь в вырезе белой майки и на ноги, еле прикрытые джинсовой юбкой. От таких, как она, мужчины враз глупеют и мечтают только о том, чтобы затащить подобную жар птицу в постель. А ее претенциозное имя Ева! От него так и веяло первородным грехом. Да еще ее плебейская привычка – постоянно жевать жвачку! В общем, Милице Андреевне было от чего вздрогнуть.

– Мне кажется, ты слишком сгущаешь краски, – проговорил супруг, не отводя глаз от своей работы. – Они еще не идут под венец. В их возрасте встречаться и расставаться – это нормально. Вот увидишь, они скоро разбегутся.

– Но они уже спят вместе! – выдвинула новый довод Милица. О том, что парочка вовсю метит кровати в их доме, ей сказала домработница Саша. Та не скупилась на подробности, и хозяйка узнала много чего, что буквально повергло ее в шок. По этическим соображениям она не стала утомлять профессора деталями сексуальных оргий, о которых тот даже и не подозревал, сидя день деньской в своем кабинете.

– Не будь такой старомодной, голубушка! – проговорил Винницкий. – У мальчика здоровый сексуальный аппетит. Неужели ты хочешь, чтобы в свои двадцать пять лет он был девственником?

– Нет, но эта девица ведет себя совершенно неприлично! Насколько я знаю такую породу людей, следующее, что она нам преподнесет, так это известие о своей беременности. Бьюсь об заклад, твоя врожденная мягкость не позволит тебе выставить пузатую девчонку за порог.

– М да! Это было бы не слишком хорошо.

– А я о чем говорю! – встрепенулась Милица, получив хоть какую то поддержку. – Кроме того, ты забываешь, как непорядочно Артем повел себя по отношению к Жанне.

– К Жанне Лисовец?

– Ну, конечно. Это же дочь наших близких друзей. Ты хочешь, чтобы мы с ними превратились в заклятых врагов?

– Разумеется. нет. Профессор Лисовец был ближайшим другом моего отца, и сейчас, когда того уже нет в живых, я не могу позволить себе…

– Да да. А девочка – просто чудо! Воспитанная, образованная. Говорят, у нее уже есть место в юридической фирме. Жанна и Артем – оба юристы. Они словно вылеплены из одного теста, как твои отец и мать.

– Верно верно.

– Да и сам Артем был от нее без ума. Ты помнишь? Она одно время часто у нас бывала. Они вместе сидели в гостиной, гуляли в саду. Сын провожал ее до дома и возвращался обратно. А теперь где его носит? Знаешь, что он вторую ночь не ночует дома? Совсем от рук отбился.