|
Царь, которому сразу же стало легче, съел несколько ложек овсянки. Но вскоре боли возобновились. У врачей не было сомнения — начался некроз мочевого пузыря на фоне гнойного цистита. Петр сначала кричал, потом тихо стонал. Теперь это был не могучий безжалостный правитель, а слабый смертный, отдавший себя в руки Всевышнего. Последний раз принимая святые дары, Петр с сокрушением повторял: «Я верю, я уповаю», в то время как окружающие ждали только одного — имени преемника. Ведь если император не воспользуется собственным указом о свободном назначении престолонаследника, по старорусскому обычаю, престол перейдет к его прямому потомку по мужской линии — сыну несчастного царевича Алексея, маленькому Петру. Для Екатерины и «птенцов гнезда Петрова» это стало бы катастрофой.
Екатерина опасалась раздражения умирающего по поводу своей деликатной темы и только рыдала, чтобы продемонстрировать сочувствие и горе. Но стоило ему забыться, она спешила в соседние покои для совещаний с Меншиковым, Толстым и Бутурлиным. Они обсуждали способы и условия государственного переворота, обеспечивающего за ними власть. Была ли смерть императора естественной или ему помогли уйти из жизни? Этот вопрос волновал современников и не потерял своей остроты даже сейчас. Ведь для заболевания царя вовсе не типичны паралич и жжение в животе, наблюдавшиеся у умирающего. Такие симптомы характерны для отравления мышьяком. Современники были убеждены, что его отравили. Подробности болезни могли бы остаться незамеченными, если бы кончина Петра не последовала после скандала с Монсом, в преддверии процесса над Меншиковым. Смерть императора застала Матрену Балк на пути в Сибирь. Вступившая на престол Екатерина повелела вернуть ее в Москву и назначила своей первой статс-дамой. Жестокое наказание, тяжелая дорога к месту изгнания, переживания за судьбу детей подорвали здоровье Матрены Балк. После возвращения она прожила очень недолго и умерла в 1726 году. После смерти Петра все участники дела Монса были оправданы. Столетов получил назначение ко двору младшей цесаревны Елизаветы Петровны, Федор Балк стал московским губернатором. Прощение распространялось также на младших Балков — Петр после женитьбы на богатой наследнице Авдотье Полевой получил право писаться Балк-Полевым. Смерть Петра пришлась как нельзя кстати для его врагов. Ее своевременность настораживала историков. После простудной горячки, последовавшей за спасением тонущих солдат, прошло несколько месяцев, наполненных такими важными событиями, как коронация Екатерины, дело Монса и решение о ревизии меншиковских дел. Кончина Петра не вызвала ни особенно горячих, ни всеобщих сожалений. Глупый народ радовался смерти Великого Преобразователя. Австрийский посланник отмечал «всеобщее удовольствие» по поводу кончины царя. Феофан Прокопович произнес великолепное надгробное слово, но народное чувство более искренне вылилось в лубочной картинке, представляющей в язвительном виде «Как мыши кота хоронили». 28 января в шесть утра Петр испустил последний вздох, и через несколько часов в России началось правление бывшей лифляндской служанки. Императорской короной Екатерина I была, как принято считать, обязана Меншикову. Но рядом с Меншиковым стоял сыгравший не менее важную роль Петр Толстой. Он поддержал Светлейшего, подтвердил отсутствие завещания Петра, ничего не сказав о желаниях покойного в отношении престолонаследия. Ни для кого не составляло секрета, что Петр никак не хотел видеть на троне жену. Зато Екатерина-императрица была одинаково выгодна и Толстому, и Меншикову. Последствия деяний первого российского императора — великих свершений и грубых ошибок — будут ощущаться страной очень долго. Свою семейную жизнь Петр запутал основательно. Поступками, нарушающими многовековые русские традиции, он отверг основные принципы русских семейного и гражданского обычаев, обязательных для всех — от царя до крепостного. |
