…Три месяца назад она тоже заболела, искупавшись в холодном озере. Они с Сережей ездили в Токсово, жарили шашлыки на костре, пытались поймать золотую рыбку. Не поймали даже самой обыкновенной и, плюнув на рыбалку, полезли освежиться. Простуда оказалась пустяковой – пару дней отлежаться, и все. Тем не менее5 Сережа каждые два часа звонил Марине, а по вечерам приезжал, привозя кучу фруктов и сладостей…

Марина уткнулась лицом в подушку и снова заплакала.

Он не звонил всю неделю. Марина почти не вставала. Вернувшаяся из области мать вызвала врача, накупила кучу импортных лекарств и заставляла дочь интенсивно глотать их.

Марина попросила перенести телефонный аппарат из коридора в комнату, сказав, что ждет важных звонков с работы. На самом деле она ждала один-единственный звонок. Словно на икону, смотрела на аппарат, про себя разговаривая с ним, гладя трубку, умоляя отозваться Сережиным голосом. Долго обдумывала, что скажет, какой выберет тон. «Только не показывать, что я расстроена, даже наоборот – у меня все прекрасно, превосходно, здорово! Ни в коем случае не спрашивать, как у него дела, все ли в порядке. И вообще долго не болтать – заботы у меня, родной, будет время, перезвоню. Не скучала… Нисколечки… Какая тебе разница, какие у меня заботы? Важные, важнее не бывает». Пускай побесится. А может, ему это на руку? И не будет он беситься, «слава Богу» скажет?

Но, едва телефон начинал звонить, она хватала трубку, совершенно забывая о необходимости выдержать паузу. Мол, не спешу я… Хватала, гадая про себя – он, не он? Пыталась различить оттенки замыкания контактов на линии. Когда Сережа звонил с трубки, связь появлялась после небольшой паузы, с характерным щелчком.

Забывались внушаемые приказы, исчезало притворство. Лишь бы он, только бы он…

Наверное, Сережа не может позвонить, просто у него сейчас тяжелое время, ох уж этот бизнес.

А может, он тоже заболел?..

В среду заехала Ленка, посидела часок. Марина ничего не рассказала ей про личные проблемы. «Сережа? Да, заходит. Все в порядке у нас, в Швецию собираемся прокатиться перед Рождеством. Паспорт надо заграничный получить…»

Ленка сказала, что ей предложили местечко в частной адвокатской конторе. Пока помощником очень известного юриста. Полгодика в помощниках, потом – в штат. Но она отказалась. Хотя финансовая сторона впечатляла. Это не министерская подачка – сапоги приличные с получки не купить.

"Но подожду пока, с голоду не умираю. Такие деньги за перекладывание бумажек с места на место да за курьерство никто не платит.

Ты посмотри, какие у него помощницы – краля на крале и кралей погоняет. Ни одной ниже ста семидесяти пяти, словно по каталогу. Знаешь, что про этого адвокатика поговаривают? Что девочек своих, помощниц, он по тюрьмам с собой таскает. Не для передачи богатого адвокатского опыта, конечно. Им этот опыт, в общем-то, постольку-поскольку…

Девочки обслуживанием клиентов занимаются, в специально отведенном месте. Они ж помощницы. Сеанс экстренной помощи. В естественной и неестественной форме. Кому какая нравится, благо клиенты денежные, хоть и капризные. Иным сами жены помощниц подгоняют, услуги оплачивают. Не должен любимый гасить основной инстинкт и пренебрегать естественными потребностями. Что естественно, то не безобразно.

Одним словом, помощницам и на сапожки достойные хватает, и на шубки норковые".

Посплетничав про следственный отдел еще полчасика – в основном обсуждалось, кто с кем,– Ленка умчалась домой.

Марина опять осталась наедине с маленьким кнопочным другом. Опять молилась, говорила с ним, вздрагивала при каждом звонке, едва сдерживала крик отчаяния, когда слышала в трубке не Сережин голос.