Она улыбнулась и взяла сумку в другую руку.

– Что же, так и всегда будет? – спросила Тамара, кивая на ее нагруженную провизией сумку. – Магазины, хозяйство?..

Зина поглядела на Тамару ясными, немного удивленными глазами:

– А как же? Отец с работы придет, ему поесть надо?

– Ой, какая скучная, скучная жизнь, – почти простонала Тамара, – какое однообразие, какая тоска!

Зина выслушала ее, приподняв брови, и неожиданно рассмеялась. Ей показалось, что Тамара играет.

– Ты как будто одна из тех чеховских трех сестер. «Тоска, тоска»! Какая там тоска? Откуда? Конечно, бывают неприятности… – Зина немного нахмурилась. – Только это не тоска и не скука… Знаешь, я как-то совсем не понимаю, что такое скука.

– И тебе никогда не бывает скучно?

– Скучно? Да что ты, Тамара. Столько дел всяких. И потом – лето, так хорошо! И день пролетает не вижу как, то с подругами повидаешься, то хозяйство, то ребятишки, то порисуешь немножко, то почитаешь, – даже не успеваешь сделать всего, что хочется. Когда же скучать-то? А теперь вот в поход скоро.

Зина вдруг омрачилась и умолкла. Тамара искоса посмотрела на нее:

– Куда же решили?

– Кажется, все-таки пойдут пешком.

– С рюкзаком за спиной?

– Да. – Зина вздохнула. – Хорошо!

– А почему ты говоришь «пойдут»? Разве ты не идешь?

– Наверное, нет. Я хотела, но…

– А! – Тамара засмеялась. – Только других уговаривать – хорошо, весело, прекрасно! А сама-то небось сдрейфила.

– Я не сдрейфила. – Зина опустила глаза и еще раз переложила сумку из одной руки в другую. – Что ты! Я бы бегом побежала. Только вот Антона оставить нельзя одного.

Но Тамару только раздражали Зинины заботы.

– Опять Антон! Опять обед, мясо! А там еще Изюмка, – нетерпеливо оборвала она Зину. – Да что он – грудной, что ли, твой Антон?

– Все равно одного оставить нельзя.

– Ну и дура!

Тамара резко свернула в переулок. Все равно куда, лишь бы избавиться от Зины. Тамару уже разозлило это упорство, которое казалось ей тупой ограниченностью; ее злило, что Зина и живет и думает иначе, чем она, Тамара, и что Тамаре, несмотря на все ее насмешки, никак не удается сбить эту казалось бы такую тихую и слабую девчонку.

– А ну ее! – с сердцем проворчала она. – Наседка какая-то! Домашняя хозяйка!

И опять она осталась одна. И опять тоска погнала ее в тот тихий переулок с широкими тротуарами, где жил Рогозин.

Вот он, серый дом с большими окнами, с широким подъездом. Там, где-то на третьем этаже, окна рогозинской квартиры… И подумать только: он здесь, в этом доме, он может подойти к окну и увидеть ее!

Но Рогозин не подходил к окну. Тамара в волнении прошлась по переулку. Может, его вовсе нет дома? Может, он уехал? А может, он болен? Иначе почему же он так исчез из ее жизни?

И вдруг ее осенило. Ну конечно, конечно, он болен. Он болен, а она ни разу не навестила его. Что же он скажет, когда они встретятся?

Она должна сейчас же навестить его, больных друзей надо навещать. Не давая себе задуматься над своим поступком, Тамара поднялась по широкой прохладной лестнице. Она ведь загадала – если будет зеленый свет… Свет был зеленый! И потом, поймала же она сегодня во сне звездочку!

С бьющимся сердцем Тамара нажала белую пуговку звонка. И тут же робость охватила ее – может, убежать, пока не открыли?

Но за дверью уже послышались шаги.