В конце концов, именно он сам привел его сюда.

Откинувшись в воздухе так, будто сидел на любимом кресле в главном зале своего имения, Зепар небрежно закинул левую ногу на правую. И немного покачивая ступней, приготовился следить за своим развлечением.

Пролог

Июль 1915 года, Массандра

Большая, потная и грубая ладонь жестко мяла плоть ее груди через тонкий батист. Этот пьяный идиот никак не мог нормально опустить вырез платья так, чтобы обнажить ее соски. Так же, как раз за разом терпел неудачу в преодоление преграды ее панталон. А оттого сопел и обозленно хрюкал, словно жирный боров.

Катерине было душно. Ее едва не тошнило от смрада его потного, немытого тела и смеси винных паров, который обильно источал этот офицер, кичившийся своим приближенным положением к губернатору.

Однако Катерина не пыталась высвободиться. Даже немного изогнулась, чтобы наконец-то высвободить грудь, в кожу которой больно врезался один из швов нижнего белья. Раздался тихий треск рвущейся материи. Офицер довольно хохотнул.

— Да ты, словно, дворовая сучка, — хрипло пробасил он заплетающимся языком. — А с виду — недотрогу корчишь. Небось, часто к мужикам в штаны лезешь, пока муж играет?

Катерина не собиралась отвечать. Она не была такой, как он описывал. Да, Катерина любила флирт и часто заигрывала с мужчинами. Но никогда не изменяла мужу. До сего момента, судя по всему.

Она не могла вспомнить, как именно оказалась здесь, с этим мужчиной, вместо того, чтобы разыскать мужа и удалиться домой, как собиралась, заходя в зал дома своих друзей. Но не испытывала никакого желания уходить. Она вообще, ничего не испытывала.

Отстранено и даже отрешенно Катя слушала пыхтение мужчины, прижавшего ее к одной из каменных колон. И очень четко ощущала давление теплого, согретого за жаркий день, мрамора, из-за которого в ее спину врезались маленькие крючки застежек на спине.

А вот небрежное, болезненное сдавливание его пальцев не заставляло ее тело ощущать ничего. Только пустоту. Будто бы кто-то укутал Катерину толстой пуховой периной.

Странно. Пусть она и не была девицей из пансиона, но вот и в такой ситуации еще ни разу не оказывалась.

В этот момент пьяный офицер, имени которого она даже не могла вспомнить, наконец-то стянул с нее белье. Его собственный гульфик уже давно был расстегнут и налитое кровью, возбужденное достоинство мужчины сильно давило Кате в бедро. И вот теперь, судя по довольной интонации всхрапа, он собирался использовать ее для своей разрядки.

Катерина только повернула лицо, ощущая как жестко лапают толстые пальцы ее нежную плоть, раздвигая срамные губы, и уткнулась щекой в теплый белый мрамор.

Но, уже тогда, когда она почти ощутила прикосновение кончика фаллоса мужчины, раздался резкий звук мужского смеха. Злой и напряженный. Режущий.

И на Катерину обрушилась лавина чувств и ощущений, выбивая воздух из груди.

Ее муж, голос которого она узнала моментально, сильно и грубо отдернул от нее офицера, который так и не успел впихнуть в тело Катерины свое «достоинство». Уже опавшее, кстати, и сильно сжавшееся в размерах. Видно офицер испугался не на шутку.

Впрочем, судорожно сжав пальцы на порванной ткани декольте, Екатерина осознала, что незавершенность сего происшествия ничего уже не меняла.

— Шлюха! — Николай выплюнул это слово так, что она ощутила себя облитой помоями. — Ты заплатишь за это, — его карие глаза обожгли ее яростью, обещая настолько жестокую расправу, что мороз прошелся по коже Кати, несмотря на удушающую летнюю жару. Взгляд супруга был бешеным, безумным, словно бы Николай стал одержимым дьяволом.

Раньше он никогда не смотрел на нее так. До последних трех дней. До той партии за карточным столом, после которой он сам на себя перестал быть похож.