Подберезский не ответил. Держась очень прямо, он подошел к двери, взялся за ручку и немного помедлил.

— А знаешь, Иваныч, — не оборачиваясь, сказал он, — они Антона Антоновича убили. Он в машину сел, ключ повернул, ну и...

Комбат, кряхтя, сбросил ноги на пол и встал, для верности придерживаясь за спинку кровати. Он выбрал из лежавшей на тумбочке кучки яблоко, с хрустом откусил и пожевал, не ощущая никакого вкуса.

— Что ты мне принес? — ворчливо спросил он, почти не слыша собственного голоса. — Не яблоки, а какая-то вата. Не дали полежать, сволочи. Ничего у меня не вышло, Андрюха, — пожаловался он.

— Что у тебя не вышло? — через плечо спросил Подберезский, все еще держась за дверную ручку.

— Что надо, то и не вышло, — огрызнулся Комбат. — Не твое дело. Штаны мне принеси.

Подберезский повернулся всем корпусом.

— Погоди, — сказал он, внимательно всматриваясь в Бориса Ивановича, — погоди-ка... Это что же получается — ты меня купил, что ли?

— Больно ты мне нужен, — буркнул Борис Иванович и отвернулся.

— Точно, купил, — упавшим голосом сказал Подберезский. — Решил, значит, мое молодое здоровье поберечь. Супермен, Рэмбо хренов, Терминатор с Москва-реки... Опять за свое?

— За какое такое свое? — по-прежнему старательно отводя глаза, проворчал Комбат. — Я правду говорю: нечего тебе в это дело путаться. Хватит, наигрался. А будешь на старших обзываться, дам по шее и выкину в окошко. Тут какой этаж?

— Шестой.

— Вот с шестого и выкину. Штаны неси, черт бы тебя подрал, не могу же я в трусах по городу бегать!

Подберезский молча полез в свой пакет и бросил на кровать джинсы, свитер и десантный тельник. Ботинки с засунутыми в них носками он поставил под кровать.

— Куртка в машине, — сказал он. — Ты куда, собственно, собрался?

— К генералу, — ответил Борис Иванович, натягивая джинсы. — К Ивану моему Андреевичу. Очень мне хочется узнать, отчего у адвокатов машины сами собой взрываются. Еще хочу спросить, как это вышло, что после нашей с ним встречи какой-то мазила пытался фейерверк из моих мозгов устроить.

— Не стоит, — сказал Андрей. — Я у него уже был.

Ничего он тебе не скажет.

— Скажет, — зловещим тоном пообещал Комбат, просовывая голову в тельник. — Мне — скажет.

— Не скажет, — повторил Подберезский и твердо посмотрел ему в глаза.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Потом Комбат легонько пожал плечами и одернул тельник.

— А, — довольно равнодушно сказал он, — ясно.

Но тебе-то сказал?

— Мне сказал. Я к нему подход нашел.

— Долго искал? — спросил Борис Иванович, снова садясь на кровать и завязывая шнурки.

— Не, — мотнул головой Подберезский. Он взял с тумбочки надкушенное Комбатом яблоко и тоже отхватил от него изрядный кусок. — Пошел к себе в тир и сразу нашел. Точнее, мы вместе пошли... Чем тебе яблоки не понравились? Нормальные яблоки... Он мне еще одно классное курортное местечко присоветовал. Заповедник, сосны, березы, озеро... У Шарова там дача, а он, сам понимаешь, где попало дачу строить не станет.

Они пошли по коридору, стараясь ступать как можно тише и занимать как можно меньше места. Коридор был пуст, но дверь сестринского поста оказалась распахнутой настежь. Борис Иванович, всю жизнь робевший перед медиками, попытался спрятаться за широкими плечами Подберезского, который шел мимо двери, как древнеегипетский земледелец с фрески времен правления Рамзеса II, то есть развернув плечи параллельно ступням.