В конце двух миль полукони достаточно приблизились для того, чтобы он мог определить их племя. Они были шойшателями и разбойничали обычно в трехстах милях отсюда, неподалеку от Леса Деревьев со Многими Тенями. Они походили на кентавров из земных миров, но были крупнее, а их лица и украшения не имели никакого отношения к Греции.

Их огромные, вдвое больше человеческих, головы с темными широкоскулыми лицами индейцев прерий украшали шляпы или повязки с перьями и заплетенные в одну‑две косички длинные черные волосы.

Вертикальное человеческое тело кентавра имело большой, похожий на меха орган, качавший воздух в пневматическую систему лошадиной части. Он вздымался и опадал под человеческой грудной костью, усиливая их странную и зловещую внешность.

Первоначально полукони были созданиями Джадавина, Господа этой вселенной. Он сработал и вырастил тела кентавров в своих биолабораториях. Первых кентавров снабдили человеческими мозгами, взятыми у скифских и сарматских кочевников Земли и у некоторых ахейских и пеласкгийских племен. Поэтому некоторые из полуконей все еще говорили на этих языках, хотя большинство давным‑давно переняло язык какого‑нибудь индейского племени из прерий.

***

Теперь же шойшатели упорно неслись за ним галопом, почти уверенные, что их враг находится в их власти. Почти – потому что опыт рассеял иллюзии многих жителей прерий, веривших, что Кикаху можно легко поймать или, поймав, удержать.

Шойшатели, хотя они и жаждали взять его в плен живым, чтобы можно было помучить, вероятно, намеревались убить его как можно скорее. Попытка взять его живым требовала сдержанности и деликатности с их стороны, а если они будут сдерживаться, то могут обнаружить, что он исчез.

Кикаха пересел на другую лошадь, черную кобылу с серебряной гривой и хвостом, и погнал во весь дух.

Жеребец отстал, покрывая грудь белой пеной, дрожа и тяжело дыша, а потом упал, когда полуконь проткнул его копьем.

Мимо него проносились стрелы, а копья падали позади. Но Кикаха не потрудился ответить на стрельбу. Он пригнулся к шеё кобылы и громко понукал ее. Вскоре, когда полукони подтянулись к нему и стрелы с копьями стали ложиться ближе, Кикаха увидел на вершине невысокого холма аванпост. Он представлял собой квадрат, построенный на вкопанных стоймя в землю заостренных бревнах, с выступавшими с каждой стороны блокгаузами. На шесте посредине столба развевался тишкетмоакский флаг, зеленый, с алым орлом, глотающим черную змею.

Кикаха увидел, как караульный на несколько секунд уставился на них, а потом поднял к губам конец длинного тонкого рога. Кикаха не мог расслышать сыгранной им тревоги, потому что ветер дул от него и стук копыт стал слишком громким.

Изо рта кобылы хлестала пена, но она продолжала мчаться. И все‑таки полукони приближались, а стрелы и копья пролетали опасно близко. Одна была с тремя камнями, образующими треугольник смерти, и едва не поразила его. Затем, когда ворота форта открылись и из них вылетела тишкетмоакская кавалерия, кобыла споткнулась.

Она, пошатываясь, снова вскочила на ноги, но Кикаха знал, что несчастье было вызвано не усталостью, а стрелой, воткнувшейся наискось в её круп и пронзившей его под таким пологим углом, что головка стрелы опять вышла наружу. Она не могла долго протянуть. Еще одна стрела вонзилась в тело кобылы как раз позади седла.

Кобыла упала, и Кикаху выбросило из седла, когда она рухнула. Он попытался приземлиться и сразу побежать, но его выбросило так сильно, что он пару раз перевернулся. Над ним нависла тень падающей лошади. Она рухнула и лежала, не двигаясь. Кикаха вскочил на ноги и побежал к тишкетмоакам.

Позади него торжествующе закричал полуконь.

Повернув голову, Кикаха увидел вождя в шляпе с перьями, с грохотом несшегося к нему, высоко подняв копье. Кикаха выхватил метательный нож, резко обернулся, принял стойку и, когда кентавр приготовился бросить копье, метнул нож.