После завтрака они медленно двинулись на аэролете вдоль скальной поверхности.

Кикаха увидел над морем орлицу. Он направил аэролет к ней, надеясь, что она не попытается скрыться или напасть. Любопытство победило у неё другие эмоции.

Она покружила над машиной, которая оставалась неподвижной. Вдруг она пронеслась мимо, закричав:

– Кикаха!

Она спикировала вниз. Он ожидал, что она полетит на полной скорости к пещере Подарги. Вместо этого, поведя себя неожиданно, как и можно было ожидать от самки – так он заявил Анане – она снова взлетела к ним. Кикаха указал, что он собирается приземлиться на карнизе, где и хотел бы с ней поговорить.

Наверное, она подумала, что это даст ей шанс напасть на него.

Она опустилась неподалеку от машины с легким вихрем сложенных крыльев и стояла, возвышаясь над ними с желтым кривым клювом и пылающими черным и красным глазами. Обтекатель был открыт, но Кикаха держал лучемет, и при виде него она шагнула назад.

– Подарга! – пронзительно вскрикнула она, но больше ничего не говорила о лице Ананы.

Одна орлица – на взгляд Кикахи – ничем не отличалась от другой.

Она, однако, помнила, как он сидел в клетке с Вольфом и как потом орлицы штурмовали дворец на макушке самого высокого монолита, пике планеты.

– Я – Фивеста, – представилась она.

У неё был голос огромного попугая, как у всех зеленых орлиц.

– Что ты здесь делаешь, Обманщик? Разве ты не знаешь, что Подарга приговорила тебя к смерти или, если возможно, пыткам перед смертью?

– Если это так, то почему ты не попытаешься убить меня?

– Потому что Подарга узнала от Девиваниры, что ты освободил её из клетки, и она знает, что в Таланаке случилось нечто серьезное, но она пока не могла выяснить, что именно… Она временно считает приговор отложенным, хотя Джадавину – Вольфу – нет, пока не докопается до истины. Дан приказ препроводить тебя к ней, если ты появишься, прося об аудиенции. Хотя я буду честна, Кикаха, предупреждаю тебя, что ты, возможно, никогда не покинешь пещеру, коль скоро вступишь в нее.

– Я не прошу об аудиенции, – поправил он. – И если я войду в пещеру, то на этом судне и полностью вооруженный. Ты передашь это Подарге? Hо передай заодно, что если она хочет отомстить тишкетмоакам за убийство и пленение многих её орлиц, то я смогу помочь ей. Передай ей также, что по земле бродит великое зло. Оно сомкнет свои холодные пальцы на ней, её орлицах и их птенцах. Я расскажу ей об этом, если я увижусь с ней.

Фивеста пообещала повторить то, что он ей сказал, и улетела, хлопая крыльями. Прошло несколько часов. Кикаха все больше нервничал. Он сказал Анане, что Подарга настолько безумна, что вполне способна действовать вопреки собственным интересам.

Он не удивился бы, увидев пикирующую с маскирующе‑зеленого неба орду гигантских орлиц.

Но появилась всего одна орлица. Фивеста сообщила, что он может прибыть на летающей машине и привезти с собой человеческую самку.

Он может прихватить все оружие, какое только желает – много ему будет толку от него, если он попытается лгать или обмануть Подаргу. Кикаха перевел все это Анане, поскольку они говорили на выродившемся потомке микенского греческого языка, наречии, употреблявшемся Одиесеем, Агамемноном и Еленой Троянской.

Анана поразилась, а затем преисполнилась презрения.

– Человеческую самку? Неужели эта вонючая птица не узнает Господа, увидев его перед собой?

– Очевидно, нет, – отозвался он. – В конце концов, ты выглядишь точь а точь, как человек. Фактически ты можешь скрещиваться с людьми, так что я бы сказал, что ты – человек, даже если ты и иного происхождения. Или не иного? У Вольфа есть на этот счет кое‑какие интересные теории.