|
Перед тем, как она заболела, мы беседовали об этом постоянно. Давали будущему ребенку разные смешные прозвища, перебрасывались шутливыми замечаниями вроде «Нет, пиццу с оливками брать не будем, она оливки не ест». Это была девочка. Не знаю почему. Веселая. С лучистыми голубыми глазами. Так или иначе, это продолжается у нас и по сей день. — Робби вгляделся в ворс белого ковра и неожиданно рассмеялся. — А сегодня мы придумали ей прекрасное имя. Мне хотелось, чтобы оно было еврейское. Мы закончили книгу, которая Рейни очень нравилась, и она говорит: «Ее зовут Нэнси Тейлор Розенберг». В книге была одна очень милая девочка с таким именем. Ну, и пошло-поехало. К прекрасным голубым глазам нашей Нэнси Тейлор Розенберг нужно подобрать солнечные очки. У Нэнси Тейлор Розенберг те же заскоки, что и у ее мамы. Нэнси Тейлор Розенберг любит шоколадный торт, но ведь у нее от него ужасная аллергия. Представляешь, мы буквально впали в транс. Один раз даже чуть не поругались. Правда, все это продолжалось где-то минут двадцать… — Робби вдруг резко оборвал себя, хлопнул ладонями по бедрам и нахмурился. — Итак… что случилось?
— Утром позвонил Сиг Милаки. Сказал, что хочет поговорить. — Сиг… — задумчиво пробормотал Робби. — Интересно, что бы это могло значить? Ивон привезла с собой телефонную ловушку — устройство для записи разговоров, основным элементом которого был маленький наушник с вмонтированным микрофоном, принимающим сигналы как из телефонной трубки, так и акустические. Наушник соединялся проводом с портативным магнитофоном, находившимся у нее в дипломате. Элф хотел сделать все сам, но побоялся, что за ним могут следить. Ивон услышала в свой наушник, как Милаки подходит к телефону откуда-то издалека, по дороге резко отчитывая сразу нескольких подчиненных. — Фивор, привет! — воскликнул он неожиданно добродушным тоном. — А я тут как раз размышлял насчет адвокатской профессии. Моя дочка только что закончила первый курс юридического, и я сейчас за ней пристально наблюдаю. Чтобы не пропустить, когда у нее появится второе лицо. — Вы весельчак, Сиг. — Да нет же, она обязательно скурвятся, не успеешь оглянуться. — Милаки громко рассмеялся и долго не мог успокоиться. Ему очень понравилась собственная шутка. Он повторил ее еще несколько раз и затем перешел к делу. — Понимаешь, мне вдруг захотелось увидеть твою противную морду, и я подумал, может, нам встретиться и попить газировки с сиропом. Давай-ка часов в шесть, а? В твоем прикольном местечке, где за кружку пива дерут по шесть долларов. Робби попросил Милаки намекнуть, с чем связана эта встреча, но тот в ответ заржал, словно отмочил что-то очень смешное, и закончил разговор. В пять минут седьмого Робби вошел в «Батискаф», как всегда распространяя вокруг себя аромат великолепного одеколона. Костюм итальянский, шерстяной, волосы уложены феном. Повлияла ли знакомая атмосфера, или благодаря актерским способностям, но выглядел он лучше, чем в последние несколько недель. Возможностей получить приличную запись в такой обстановке было немного. Клекер попытался решить эту серьезную техническую проблему, снабдив звукозаписывающей аппаратурой с направленными микрофонами троих членов группы наружного наблюдения, которым следовало пробраться как можно ближе к Робби. Конечно, помимо аудиозаписи, хотелось иметь и видео, но получить стабильную картинку было очень сложно. К тому же Робби не сможет держать в руке увесистый дипломат в течение часа, если не дольше. Клекер подумал и добавил в бригаду еще одного агента-женщину с видеокамерой, которая заняла столик наверху. Второй камерой внизу снимали три агента азиатского происхождения, два японца и кореец. Они расположились около бара и вели себя, как беззаботные туристы. |
