— Твоя последняя? — спросил Уолтер, когда она вышла.

— Что значит «последняя»?

— А то и значит, — усмехнулся Уолтер.

— Мне бы хотелось иметь хотя бы половину тех женщин, каких мне приписывают люди.

— Это бы составило примерно десятую часть от того, что ты сам приписываешь себе.

— Уолтер, почему ты такой злой? Ведь прежде ты меня любил.

— Банка тунца прежде тоже стоила двадцать девять центов. — Вунч помолчал пару секунд. — И как давно она тебя развлекает?

— Не очень давно. — Голос Робби сделался елейным. — Послушай, у одного любителя гольфа был очень огромный член. Ну прямо как садовый шланг. И вот, значит…

Ивон вздрогнула и невольно посмотрела в конец коридора. Робби закончил анекдот, и в кабинете Вунча воцарилась долгая пауза. Затем раздался его голос:

— Ты пришел сюда только с этим садовым инвентарем?

Ивон услышала шуршание конверта. Очевидно, Робби протянул ему ответ на ходатайство по делу. Он попросил Уолтера проследить, чтобы судья его прочитал.

— Сильвио вчитывается в каждое слово. Иногда мне кажется, он считает себя святым апостолом. Думаю, он даже не догадывается, что на свете существует такая вещь, как дерьмо.

Раздался глухой шлепок. Наверное, конверт занял место в одной из стопок в ящике стола. Оценка Уолтером достоинств этой записки была очевидной.

— Уолтер, это дело для меня очень важное.

— Конечно, иначе ты бы сюда не приплелся. У тебя ведь все дела важные.

— Там все очень просто. Объективная ответственность, независимо от наличия вины. У моего клиента — он работает в торговле — повреждение мозга. Дело, между прочим, тянет на миллион долларов. Если только судья отклонит дерьмовое ходатайство. Тогда страховщик расколется как миленький. Это вопрос времени.

— Ага, повреждение мозга. Теперь ясно, почему он нанял именно тебя. — Уолтер опять немного помолчал. — Так что, ты собираешься уходить или намерен арендовать это кресло?

В наушнике Ивон послышались шумы и трески. Видимо, Робби в этот момент вставал, и его брюки терлись о микрофон. Затем он заговорил, однако громкость существенно снизилась. Ивон прислушалась, чувствуя, что обстановка накаляется. Наступил момент, когда Робби собрался заставить Уолтера как-то проявиться. Должно быть, он наклонился к столу.

— Уолли, проследи за этим делом. Сделай так, чтобы он рассмотрел его правильно.

— Я здесь всего лишь мелкий служащий.

— Верно, — прошептал Робби. — И поэтому здесь всегда праздник.

— Ладно, Фивор, уматывай. Тоже мне садовод-любитель.

— Сделай меня счастливым, Уолтер.

— Я думал, для этого предназначена она.

Робби распахнул дверь, и две последние фразы Ивон услышала без наушника. Другой бы на месте Вунча смутился, но он нахально посмотрел ей прямо в глаза, чуть пошевелил мерзким носом и уткнулся в бумаги на столе.

Запись прошла успешно. Сразу же, как Робби вернулся, Клекер воспроизвел ее для Сеннетта, меня и нескольких агентов. По общему признанию, Робби вел себя безупречно. Умело подтолкнул Уолтера, чтобы тот как-то раскрылся, не проявив при этом нервозности. Стэн был доволен. Его только озадачивала двусмысленность замечаний Вунча.

— Что значит «я здесь всего лишь мелкий служащий»? Или «судья считает себя святым апостолом»?

Брюзжание Сеннетта раздражало Робби. Он заметно устал от напряжения, тем более что с утра имел важную встречу с оценщиком размера страхового убытка. Мне показалось, что сейчас он мечтал о похвале.