|
Его построили на месте старого автовокзала, когда на том месте, где раньше выращивали солод, соорудили новый. Все стали ездить туда за покупками, от чего пострадали хозяева магазинов на Хай-стрит. Днем это был пчелиный улей, в который с жужжанием влетали и из которого вылетали рои пчел, но по ночам центр оставляли на произвол судьбы: два раза в него проникали грабители, в первый же год его существования. Кроме охранников и детективов внутри самого торгового центра, там был сторож, который называл себя администратором, – он обходил территорию или, чаще всего, сидел в маленькой бетонной конторе рядом с лифтовой шахтой на автостоянке, читал «Стар» и слушал пленки с записями «Отверженных» и Эдвина Друда. В шесть пятнадцать каждый вечер Дэвид Седжмен выполнял свою последнюю обязанность в качестве администратора торгового центра «Баррингдин». Он выстраивал тележки в некотором подобии порядка, вставляя их друг в друга, так что они образовывали длинные шеренги, и закрывал ворота для пешеходов на Поумрой-роуд, а потом задвигал на них засовы и вешал висячий замок. Эти ворота были сделаны из стальной сетки на стальной же раме, а забор имел в высоту восемь футов. Потом Седжмен уходил домой. Если какие-нибудь люди оставались на территории, им приходилось выходить через ворота для транспорта.
Обитатели Поумрой-роуд выиграли от переноса автовокзала в другое место. Теперь, когда сюда не приезжали и отсюда не уезжали автобусы с шести утра до полуночи, здесь стало тише. Вместо этого транспорта тут стали ездить все эти покупатели, но вскоре после шести вечера они все разъезжались по домам. На противоположной стороне улицы короткие террасы викторианских домов перемежались с небольшими многоквартирными зданиями. Прямо напротив ворот, в одном из этих домов, жил Арчи Гривз вместе с дочерью и зятем. Бо́льшую часть своего дня он проводил сидя у окна эркера внизу и наблюдая за людьми: это было для него гораздо лучшим развлечением, чем в эпоху существования автовокзала. Он смотрел, как приезжают и уезжают покупатели, и развлекался, про себя, отмечая тех, кто приехал, а потом – время их отъезда. Он узнавал некоторых постоянных покупателей, и так как был человеком одиноким – его дочь и ее муж весь день отсутствовали, – считал их почти своими друзьями. Тот вечер выдался туманным. Сумерки начали сгущаться очень рано, и к шести уже стало темно, как в полночь. Туман был явственно виден при свете фонарей: он переливался зеленоватым сиянием. Сточные канавы на Поумрой-роуд забили опавшие листья – платаны стояли почти голые. За открытыми воротами фонари освещали автостоянку, которая быстро пустела, а в самом здании торгового центра, башенки которого вырисовывались черными силуэтами, похожими на зубцы пилы, на фоне пурпурных полос покрытого облаками неба начали меркнуть огни. Пройдет еще немного времени, и они все погаснут. Отдельные пешие покупатели выходили из центра, начиная с четырех часов, когда Арчи занял свое привычное место. От его дыхания стекло запотело, и он протер его рукавом куртки. Потом убрал руку – как раз вовремя, потому что в этот момент увидел человека, выбегающего из ворот. Это был молодой человек, по сравнению с ним – мальчишка, в руках у него ничего не было, и он бежал, словно за ним гнались все дьяволы ада. Или детективы торгового центра. Однажды Гривз видел бегущую женщину, за которой гнались люди, и он догадался, что это воровка. А вот этого мальчишку он никогда раньше не видел: беглец был ему не знаком. Вскоре он исчез из виду под платанами, в туманном мраке. Арчи не зажег свет, так как лучше видел, когда сидел в темноте. Старомодный электрический камин освещал комнату позади него. Этого парня никто не преследовал – возможно, он просто спешил. Люди, выходящие более неторопливой походкой, смотрели на него без особого любопытства и, подобно Гривзу, ожидали увидеть погоню. Но темнота поглотила и их тоже. Старик увидел, как из подземной автостоянки выехал автомобиль, а потом еще один. |
