Затем снова наступила тишина. Зои подсчитывала секунды у себя в голове, понимая, что лимит стандартного перерыва в разговоре уже был превышен.

Шелли откашлялась.

– Напарники, которые были у меня во время стажировки, обсуждали со мной текущее дело, – сказала она. – Мы работали вместе, чтобы раскрыть его. А не в одиночестве.

Зои кивнула, не сводя глаз с дороги.

– Я понимаю, – сказала она, несмотря на то, что почувствовала, как внутри неё начала нарастать паника. На самом деле она не понимала, по крайней мере, не совсем понимала. На каком-то уровне она отдавала себе отчёт в том, что чувствуют люди, находясь в её окружении, потому что они всегда говорили ей об этом. Но она не знала, что должна с этим делать. Она уже пыталась, при чём, старалась так, как только могла.

– Поделись со мной в следующий раз, – поглубже устраиваясь на своём сидении, сказала Шелли таким тоном, как будто это уже было решённым вопросом. – Мы вообще-то напарники как-никак. И я действительно хочу, чтобы мы работали вместе.

Это заявление не сулило ничего хорошего их совместной работе в будущем. Предыдущему напарнику Зои потребовалось, по крайней мере, несколько недель, чтобы начать жаловаться на то, насколько замкнутой и отчуждённой она была.

Она думала, что в этот раз ей удалось лучше справиться. Разве она не принесла кофе, как делают нормальные напарники? И Шелли ей улыбалась раньше. Может быть, ей следует снова купить каких-нибудь напитков, чтобы восстановить прежний баланс? Существовала ли какая-то определённая цифра, к которой ей нужно стремиться для того, чтобы их отношения были более комфортными?

Зои наблюдала за тем, как дорога мелькает перед лобовым стеклом, под небом, которое уже начинало темнеть. Она чувствовала, что ей нужно сказать что-то ещё, но она не знала, что именно. Это была её вина, и Зои знала об этом.

Другим людям это казалось так просто. Они постоянно говорили, говорили и говорили, и в одночасье становились друзьями. Она много раз наблюдала за тем, как это происходило у других, но похоже не существовало чёткой инструкции, которой нужно было следовать, чтобы так произошло. Это не определялось установленным периодом времени или количеством взаимодействий с конкретным человеком, или наличием общих интересов.

Некоторые люди просто волшебным образом прекрасно сходились с другими, как, например, Шелли. А некоторые – нет. Как Зои.

И дело было не в том, что она понимала, что именно делает не так. Люди советовали ей быть более открытой и дружелюбной, но что конкретно это означало? Никто никогда не давай ей инструкцию, объясняющую все тонкости, которые она должна была знать. Зои крепче вцепилась в руль, стараясь не выдать, насколько расстроенной она себя чувствовала. Это было последнее, что ей стоило демонстрировать Шелли.

Зои понимала, что проблема заключалась в ней самой. Она не питала иллюзий на этот счёт. Она просто не знала, как вести себя в несвойственной для себя манере, а другие люди знали, и ей было неловко от того, что она так и не научилась этому. И от признания этого факта она чувствовала себя только хуже.

Шелли небрежно листала страницы женского журнала, который продавался в аэропорту, бросая на каждую страницу лишь беглый взгляд, прежде чем перевернуть её. Пролистав его от корки до корки, она взглянула на Зои, затем, казалось, она решила подумать ещё, прежде чем начать разговор, и снова открыла журнал, уделяя уже больше времени размещённым там статьям.

Зои ненавидела читать подобные вещи. Ей не нравились картинки, слова, и прочее содержимое, которое бросалось ей в глаза на страницах такого рода прессы. Кричащие размеры шрифтов статей и их заголовков, противоречивые публикации. Снимки, сделанные с намерением уличить ту или иную звезду в том, что та прибегала к услугам пластических хирургов, показывая, как естественным образом должно выглядеть лицо с течением времени и под влиянием возрастных изменений, которые и так легко может предугадать любой человек, обладающий базовыми знаниями биологии.