- Каких фунтов? - уточнил Мюллер.

Действительно, каких? Есть ведь и английские и еще бог весть какие.

- У меня нет бизнеса с Израилем, - словно бы поняв собеседника, отрезал Ярисаль, - я имею в виду единственно возможные, английские.

Через три недели владелец "либерийской судоходной корпорации" Ярисаль приобрел западногерманское судно "Шееренберг". Фирма Августа Болтена запросила полтора миллиона марок. Ярисаль не торговался, деньги были переведены немедленно. Такая стремительность, столь некоммерческий подход к сделке (как не проторговаться?) привели одного из владельцев гамбургской фирмы к мысли: "Видимо, наше судно приобрели неспроста, нелегальная торговля оружием или что-то в этом духе". Однако эта мысль так и осталась мыслью западногерманского бизнесмена, - зачем ею делиться, так недолго и потерять выгодного клиента!

Сразу же после купчей судно было передислоцировано из Гамбурга в порт Роттердама, но уже под новым именем - "Шееренберг-А"; при этом Ярисаль успел исключить его из списка кораблей ФРГ и поднял на корме флаг Либерии. Зачем это было ему нужно? Дело понятное: в отличие от западногерманских законов порядки Либерии позволяют хозяину набирать такую команду и в таком составе, какая ему подходит, - никаких тебе регистраций и формальностей. Прежний капитан был уволен, команда списана на берег, Ярисаль набрал в порту Роттердама марокканцев, испанцев и моряков из Лиссабона - вполне разноязычная команда, никто никого не знает. Ярисаль позвонил своему знакомцу, инженеру Кернеру, и предложил ему взять на себя высокооплачиваемую должность старшего механика. Тот согласился. Следом за Кернером прибыл капитан.

Ранним утром 10 октября Шульцен подписан в Брюсселе контракт с Девезом на приобретение двухсот тонн урана за 190 миллионов бельгийских франков.

Сразу же из своего офиса Девез отправился в "Евратом", к юристу атомного пула Феликсу Обусье, причем на этот раз не один, а с "человеком престижа".

Обусье внимательно выслушал Девеза - как-никак один из главных урановых специалистов Западной Европы - и, поглядывая на молчавшего спутника Девеза, поинтересовался одним лишь:

- Какие мы получим гарантии, что с ураном ничего не случится на пути следования из Бельгии в Италию? В конечном счете, море не подвластно юрисдикции "Евратома", не так ли?

Сидевший рядом с Девезом "человек престижа" - месье Жан Миколайчик, сын одного из создателей концерна "Сосьете женераль дю миньор", являвшийся при этом президентом "Уранового департамента" корпорации, заметил рассеянно:

- Пусть "Асмара" господина Шульцена даст вам гарантию, пришлет официальное письмо в "Евратом". Разве этого недостаточно? Только, пожалуйста, сделайте все это конфиденциально - как с его, так и с вашей стороны; мы гарантируем все остальное.

Рассчитано было верно: гарантия Миколайчика - весомая гарантия; "Евратом", получив филькину грамоту "Асмары", даже не поинтересовался, насколько серьезна фирма, претендующая на 200 тонн урана. Санкция на продажу была получена; а через час рация на "Шееренберге-А" приняла команду: "Немедленно возвращайтесь в порт Антверпена".

Через несколько дней судно было загружено ураном. Никто из экипажа - а Ярисаль снова поменял его - не знал, что везут, когда и кому. Отплыли ночью. Взяли курс на юг, потом повернули на восток, миновали Гибралтар, миновали Сицилию, взяли курс на Кипр. Ночью к "Шееренбергу-А" пристало военное судно. Ящики с ураном были в полной тишине перегружены. Корабли разошлись в ночи, не обменявшись положенными по морской этике приветствиями. Уран был доставлен, как писали на Западе, в Израиль.

...Теперь исследуем, кто же был создателем "Асмары", фирмы, сыгравшей ключевую роль в этом деле.

Во время нацистской тирании Герберт Шарф был офицером генерального штаба вермахта, то есть работал бок о бок с Кейтелем и Йодлем, с теми, кто готовил приказы о поголовном расстреле комиссаров, об уничтожении в лагерях смерти "недочеловеков" - русских, поляков, украинцев, сербов, евреев; когда Гитлер приезжал в генштаб, он приветствовал его воинственным "Зиг хайль!".