Зазвонил телефон. Надеясь, что это отец, Пенделтон рванулся к телефону. На том конце положили трубку.

Пенделтон напрягся. Ошиблись номером? Враг пытается узнать, дома ли он?

Пенделтон предположил худший вариант. Он быстро стянул с себя спортивный костюм и надел теплую шерстяную одежду. Наступили сумерки. Осторожно выйдя из дома, он добрался до крутого обрыва над берегом, откуда можно было увидеть любого, кто бы ни приблизился к дому.

Зажглись фонари. Пенделтон едва расслышал, как снова зазвонил телефон. Прозвучало только два звонка. Перед уходом из дома он включил автоответчик, который теперь предлагал звонившему оставить информацию. Несмотря на желание узнать, звонит ли это его отец или нет, Пенделтон не мог позволить себе рисковать и вернуться в дом. Как бы там ни было, он предвидел подобную ситуацию и прихватил с собой радиотелефон. Чтобы зуммер не выдал его присутствия на обрыве, Пенделтон отключил его. Теперь же он включил телефон и услышал конец просьбы оставить имя и номер телефона, однако, как и раньше, звонивший снова повесил трубку.

К дому подъехала полицейская машина, видимо, по поводу пожара магазине. Офицер постучал в дверь и попробовал открыть ее, но, уходя Пенделтон запер дом. Офицер обошел дом кругом и попробовал войти через заднюю дверь, после чего уехал. Больше к дому никто не приближался.

Отец исчез! Так же, как и другие отцы. Но Пенделтон был не просто из второго поколения. Он не был любителем. Сосулька отлично его выучил. Наступит день, и враг вернется, предупреждал отец.

И это действительно случилось. Они забрали его отца.

“Теперь очередь за мной!” — кричал про себя Пенделтон. Он отказался от работы, которую ему предлагали другие сыновья, потому что не хотел привлекать внимания к отцу. Но теперь это было неважно.

Я сделаю это! — думал он. Это не просто бизнес! Это личное дело!

Если завтра мой отец не вернется, вы, ублюдки, получите свое!

За Сосульку!

За меня!

Услышав неожиданную стрельбу, Сол бросил лопату на землю, схватил автомат и выбрался из оросительной канавы. С самого рассвета под палящими лучами солнца, обливаясь потом, он работал в этом поле, расширяя дренажную систему, которую начал сооружать три года назад, когда они только сюда приехали. Его жена, Эрика, была тогда беременна, и они оба горели желанием укрыться от этого безумного мира, найти убежище, где они смогли бы забыть о своей бывшей профессии. Конечно, они понимали, что мир не отпустит их, но и иллюзии побега было достаточно. В заброшенной деревне, где даже арабо-израильский конфликт казался чем-то далеким, они построили дом для себя и своего малыша — Кристофера Элиота Бернштейна-Грисмана, — который родился вскоре после приезда.

Бернштейн — фамилия Эрики, Грисман — Сола. Кристофер — имя приемного брата Сола, ирландского католика, — они вместе воспитывались в сиротском приюте в Филадельфии, Элиот — их приемного отца, человека с грустными глазами, серым лицом и неизменной розой в лацкане черного пиджака. Он поддерживал Криса и Сола, был единственным человеком, который относился к ним с добротой, он же и завербовал их в разведслужбу в качестве наемных убийц. Но потом приемный отец повернулся против братьев; Крис был убит, а Сол убил Элиота.

Сол до сих пор ощущал горечь случившегося — раскаяние, горе, отвращение, — это и было главной причиной, подтолкнувшей его к бегству. Но из любви к сводному брату и — несмотря ни на что — к Элиоту, Сол назвал сына в честь двух самых важных людей в его жизни. Эрика поняла и согласилась с ним. Великодушная, удивительная Эрика. Грациозная, как олимпийский гимнаст, красивая, как фотомодель, — высокая, стройная, элегантная брюнетка с немного удлиненным лицом.