— Будем нести караул?

— Именно. Апачи меня не слишком тревожат. Они раньше утра не вылезут, но вот Спарр, насколько мне известно, не имеет ничего против ночных рейдов. Пожалуй, я бы предпочел сразиться с апачами, чем с ним. Ну спи, ты, наверное, смертельно устала.

Авери Спарр ни за что не пожелает расставаться с тем, что он, казалось, так твердо уже держал в своих руках. Хопалонг был весьма опытным следопытом, чтобы недооценивать своего не менее опытного противника. Спарр с присущей ему безграничной решимостью, словно матерый волк будет упорно и беспощадно идти по их следам. С ним наверняка будут его бандиты, подгоняемые чувством пережитой обиды и глубокой ненавистью к Хопалонгу. Теперь они были стаей.

Догадается ли Спарр, что Хопалонг избрал себе направление для отступления не север или юг, а бежал прямо в горы и притом не просто в горы, а в самые высочайшие из тех, какие только были в этих краях, где неведомые тропы ведут в никуда. Бежал в этот край отвесных скал и возвышающихся над каменными лабиринтами вершин, туда, где глубочайшие каньоны и пропасти чередуются с непролазными чащобами. Побег в Моголлон означал только одно: добровольно залезть в ловушку и захлопнуть за собой дверцу.

Об этой долине Хопалонг не слышал ничего от старого пастуха на ранчо «Т Бар». К тому же ему говорили о необходимости держаться северной стороны Лысой-Горы-у-Белой-Речки, а вершина этой горы, укрытая снегом, белела на юго-востоке от них. Так что отрицать существование здесь проходимой тропы было нельзя.

Рано или поздно ему все равно придется встретиться со Спарром. Хопалонг вдруг подумал об этом, подкладывая очередную сухую ветку в огонь. Чувство страха ему было неведомо. Кэссиди не любил убивать и старался избегать кровопролития, но иногда убийство было вынужденной и необходимой мерой, и Хопалонг знал, что если он вдруг и решил бы на этот раз не хвататься сразу за оружие, то сам Авери Спарр, несомненно, вынудит его в этому. Такова была борьба, и когда эта игра в казаки-разбойники подойдет к концу, то только оружие уладит все споры.

Хопалонг разбудил Памелу. И уснул тут же, как только голова коснулась земли. Спал Хопалонг шумно и беспокойно, но разбудить его смог бы любой посторонний шорох.

Четыре раза за прошедший день пиут, лучший следопыт Спарра, терял след Хопалонга. И вновь находил его. Ночь застала Спарра и его людей на краю отвесной скалы у тропы, по которой накануне беглецы смело спустились вниз. Спарр взглянул на еле различимую в скалах тропу и с горечью ругнулся.

— Это ж какие нервы надо иметь, — горестно признал он, — я бы лично ни за что не стал рисковать здесь, если бы мне не доводилось проезжать по ней раньше.

Со Спарром было восемь человек. Самые опытные и ловкие из его людей. Энсон Маури, несмотря на раненую руку, не пожелал отставать от остальных. Был там и тот длинный картежник, кого Хопалонг связал и заткнул рот кляпом. Звали его Левен Проктор, на него был уже объявлен розыск в трех штатах, обвиняя его в кражах скота, ограблении банка и убийстве шерифа. Остальными в компании были Эд Фрамсон, Тони Каус, трое братьев Линдонов из Анимаса и пиут — следопыт.

— А ты уверен, что они именно здесь спустились вниз? — Фрамсон наморщил лоб, с сомнением заглядывая в пропасть. Он был крепким широкоплечим парнем. — Мне кажется, что здесь даже горный козел не пройдет.

— Зато Кэссиди пройдет, — ответил ему на это Проктор.

— Уверен, — индеец пиут кивнул в ответ, — это точно. Они спустились вниз здесь, Там есть старая тропа мимбренос.

— Значит, он не ушел далеко, — сказал довольный Маури. — Все, чего я хочу, так это выстрелить один раз!

— Может, опробуешь тропу прямо сейчас, Энс? — Спарр указал жестом на скалу, примыкающую к стене обрыва.