Встряхнувшись, словно мокрая собака, послушно потрусила в сторону гостиной, откуда раздавался звук работающего телевизора. Ввинтившись в комнату, наплевала на пресловутые условности, поэтому уселась в огромное тёмно-синее кресло, обитое мягким материалом, и поджала под себя ноги - ни дать, ни взять, сирота казанская. Решив, что можно теперь совсем наглеть, сняла олимпийку, оставшись в белой футболке с нарисованной на груди канарейкой Твитти.

   - Удобно? - сделав глотательное движение, учтиво поинтересовался молодой человек, бесцельно переключая каналы и старательно не смотря на меня.

   Невнятно буркнув нечто среднее между "да" и "нет", пробежалась взглядом по журналам, в изобилии раскиданным на кофейном столике. Взгляд зацепился за серию "Психология самопознания", и любопытство сразу же зафонтанировало с утроенной силой - сколько себя помню, всегда имела слабость к темам, затрагивающим психологическую составляющую людских сущностей. Потянувшись к вожделенному предмету, злостно проигнорировала непонятные порывы Савельникова поддержать мою тушку, чтобы я не навернулась с кресла, и всё-таки схватила красочное, иллюстрированное издание.

   - Увлекаешься психологией? - вопрос вырвался сам собой, пока пальцы с трепетом перелистывали страницы, а взгляд прыгал с одной "шапки" на другую.

   - Кто, я?! - Герман действительно был удивлён девичьими выводами. - Нет, это мама на досуге почитывает, - недовольное передёргивание плечами и поспешное пояснение. - Родители очень рано поженились, и в неприлично короткий срок после свадьбы появился я, вот маманька и не смогла осуществить свою мечту - стать крутым психологом. Сама понимаешь: семья, ребёнок, быт - некогда было получать высшее медицинское образование. Да ещё и отец в девяностых годах основал свою фирму, нужно было раскручивать дело, поэтому лишних денег в семье тоже не наблюдалось.

   - Ладно, а сейчас почему Ольга Викторовна не хочет поступить в институт? - согласитесь, этот вопрос так и просился на "выход".

   - Мама считает, что в сорок с лишним лет уже поздно садиться за парту ВУЗа, - печально констатировал друг, со злостью бросив пульт от телевизора на столик.

   Становилось сразу понятно, что на данную тему в семействе Савельниковых уже давно и непродуктивно идут жаркие дебаты: сын с отцом активно пытаются доказать упёртой женщине, что ломать зубы о гранит науки никогда не поздно, а мать и одновременно жена придерживается прямо противоположного мнения, гордо. Вот и нашёлся первый камень преткновения, именуемый "гордость и предубеждения"...

   - А ещё мама боится, что пойдут слухи и пересуды из-за её обучения, - практически шёпотом закончил исповедь Герман, смотря перед собой в одну точку.

   - Если хоть одна зараза вякнет что-нибудь плохое про Ольгу Викторовну, лично на пальцах объясню уроду, как он не прав, - в душе моментально лавиной вскипела злость, стоило только представить, как из-за какой-то неграмотной скотины улыбчивая и добродушная мать Германа расстроится до слёз.

   Нет, я не воспринимаю, как большинство наивных девушек, родителей друга за будущих свекровь и свёкра. Но почему-то к жене Леонида Петровича, отца этого черноглазого оболтуса, прикипела всей душой. Наверное, это неправильно, ведь с Ольгой Викторовной мы виделись всего один раз, когда курьер Огурцова привозила эклеры и промокла до нитки под дождём, но женщина тогда проявила к незнакомой девушке столько доброты, что это чувство благодарности крепко смешанное с удивлением и восхищением, до сих пор прочно живёт в моём сердце.

   Пока я, злобно пыхтя, и с практически физическим удовольствием представляя, как надеру уши обидчикам госпожи Савельниковой, чуть не пропустила довольно интересную статью, под интригующим названием: "Зигмунд Фрейд на практике или паническая атака".