Глава 10

Изгои Ю-Атланчи

Сознание Грейдона с трудом возвращалось. Гневно кричал прерывистый голос:

— На нем древний символ Матери! Он прошел ее охранников! Он обратил в бегство вонючих уродов — тех, кто служит Темному, будь проклято его имя! Снова говорю тебе, Хаон, это был человек, которого нужно было встретить вежливо. Человек, у которого было что сказать об очень важном деле… И не только вам, но и всему Братству! И вы, не выслушав его, швырнули его Кону! Что скажет Адена, когда узнает об этом? Клянусь каждой драгоценной чешуйкой ее колец, мы, так настойчиво стремящиеся добиться ее помощи, никогда не преодолеем ее безразличия! Этот человек мог заполучить ее для нас!

— Достаточно, Ригер, достаточно! — это был голос Хаона, подавленный голос.

— Достаточно? — бушевал гигант. — Может, вам приказал это сделать Темный? Клянусь Повелителем всех Повелителей, вас должно судить Братство!

— Ты, разумеется, прав, Ригер. Если ты думаешь, что так будет лучше, твой долг — созвать Братство. Я виноват, даже стыдно подумать. Когда чужестранец очнется от обморока, а я действительно убежден, что ничего плохого с ним не произошло, я извинюсь перед ним. И не я, а Братство решит, как поступить с ним.

— Все это, кажется, не льстит мне, — это сказала Дорина, сказала мягко и сладко. Слишком сладко. — Ты намекаешь, Ригер, что я — агент Темного? Поскольку это я, несомненно, вызвала ярость Хаона.

— Я ни на что не намекаю… — начал гигант, но его прервал Хаон:

— Дорина, отвечу я. И говорю тебе, что я сомневаюсь в тебе. Позаботься теперь о том, чтобы это сомнение не превратилось в уверенность. Поскольку тогда я убью тебя, Дорина, и ни в Ю-Атланчи, ни над ним, ни под ним нет силы, которая смогла бы спасти тебя.

Это было сказано достаточно спокойно, но с холодной неумолимостью.

— Ты посмел это сказать, Хаон…

Грейдон знал, что в уши, которые считают закрытыми, часто попадает больше правды, чем в те, о которых знают, что они открыты. Поэтому он так и лежал, слушал. И собирался с силами. Ссора этих троих не принесет ему пользы. Он застонал, открыл глаза и увидел над собой глаза Хаона. Его лицо не выражало ничего, кроме глубочайшего сочувствия. Увидел Дорину. Ее черные глаза метали молнии, белые руки были стиснуты у груди в усилии сдержать ярость.

Взгляд Грейдона упал на стоящую позади этих двоих алую фигуру. Это был Кон, человек-паук, и, глядя на него, Грейдон забыл, как тот опасен, и забыл обо всем остальном.

Кон — это нечто, что могло выйти из дюреровских кошмарных фантазий на тему шабаша ведьм. Украденное из картины и омытое адом, потом перенесенное в реальность. И, однако, в нем не было ничего демонического, ничего от Черного зла. На самом деле в нем был какой-то гротескный шарм, будто в создавшем его мастере был так силен дух красоты, что, даже творя чудовище, мастер не мог полностью утратить его.

Голова человека-паука раскачивалась в трех футах над головой Хаона. Тело его было шарообразное, величиной немного больше торса подростка. Оно опиралось на четыре тонкие, похожие на ходули ноги. Из середины тела протянулись две конечности, наполовину длиннее остальных, заканчивающиеся то ли руками, то ли лапами. Пальцы были тонкие и изящные.

Шеи у человека-паука не было. Там, где голова соединялась с телом, торчала пара маленьких рук, заканчивающихся маленькими ладошками. И над этими ручками — лицо, без ушей и без подбородка, обрамленное переплетением красных волос. Рот — человеческий, нос — узкий клюв. Не считая лица, рук и ног, которые были сланцево-серого цвета, человек-паук был покрыт алым пухом.

Но фосфоресцирующие золотом глаза, без век и без ресниц, были полностью человеческими.