– Отлично! Надеюсь, дама подтвердит ваши показания?

– Провалиться мне на этом месте, если она скажет что нибудь против! – вскинулся фермер. – Могу показать вам гуся, я выпустил его во двор к своим барбарийским уткам! Загон разделен пополам: куры и петух – справа, гусь и утки – слева.

– Я все проверю, мсье, – пообещал инспектор. – Почему вы были в натянутых отношениях с дядей? Проблемы с наследством? Семейные тайны?

– Он стал чернолицым – так в наших краях называют углекопов. Его брат, он же мой отец, не простил этой выходки. Он хотел вместе с ним заниматься лесопилкой или выращиванием овец. Они и собирались работать на пару… Должен сказать, что дядя был не из тех, на кого можно положиться. Выпивал… И кое что похуже: ходят слухи, что он приставал к девочкам возле школы, – уже после смерти жены. Поэтому мы с Люсьеной не подпускали его к Изоре. И представьте, однажды я получил от него письмо. Он требовал, чтобы я познакомил его с племянницей, хотел с ней видеться. Ну, я ответил, чтобы близко не подходил к моей девчонке!

– Похвальная предосторожность, мсье Мийе!

Инспектор посмотрел на Изору, стоящую возле буфета. Девушка выглядела искренне удивленной и растерянной. Он и представить не мог, какие горькие мысли всколыхнулись в ее душе после отцовских откровений.

– Я в некотором замешательстве, – пробормотал Жюстен Девер. – Мсье Мийе, не могли бы вы точно указать, где и в какое время находились в прошлый четверг. Честно говоря, если вы испытывали к дяде неприязнь, то…

– Fan de vesse!  Я выращиваю свеклу, рожь и пшеницу, и мне некогда заниматься глупостями! Вы, со своими парижскими повадками, задумали повесить на меня убийство? Насколько я знаю, стреляли в Альфреда Букара, а не в моего дядю. А я понятия не имею, кто такой Букар. В поселковом бистро я не бываю, да и в поселок чернолицых заезжаю редко. Имя Букар мне ни о чем не говорит. Не знаю даже, как он выглядит.

– Можете говорить о нем в прошедшем времени, – поправил его Девер.

– Я не пытаюсь хитрить, – оправдывался Бастьен Мийе.

Он снова посмотрел на дочь, которая как раз присела к столу. Изора на мгновение задержала взгляд на лице отца и опустила глаза.

«Значит, отец хоть немного думал обо мне, раз не разрешал родственнику сомнительной порядочности приближаться, – успокаивала она себя. – А может, он просто врет, чтобы оправдать жестокость и безразличие. Возможно, он получил письмо от дяди еще до войны. Пока братья были живы, он не так сильно меня третировал – пусть не намного, но все же меньше, чем теперь!»

Кофе допивали в полном молчании. Полицейский заговорил первым:

– Тело вашего дяди подвергнется аутопсии . По моему, мы допустили ошибку, что не провели процедуру сразу. Вы, мсье Мийе, – единственный родственник несчастного, остальные умерли. Поэтому я счел нужным вас уведомить.

– А заодно и допросить с пристрастием!

– Не преувеличивайте! Я не прибегал к пыткам и даже не подвергал вас формальному допросу. Мы не в Средневековье, хотя в вашем уголке Вандеи предрассудки укоренились крепко.

Во время этого диалога Изора лихорадочно изобретала способ сбежать с фермы так, чтобы отец не смог воспрепятствовать. И наконец придумала – она воспользуется присутствием полицейского.

– Отец, сегодня я приглашена к Маро. Тома возвращается домой, и они устраивают праздник. Я обещала помочь с готовкой. Только что виделась с мадам графиней, и она отпустила меня на весь день. Мсье Девер, не могли бы вы подвезти меня до поселка на своей машине?

– С удовольствием, мадемуазель!

– Спасибо! Тогда я побегу надену что нибудь поприличнее!

К Изоре вернулись хорошее настроение и энергичность.