Вероятно, мой мозг не только физически функционировал не в полную силу. Скорее всего, и умственно я тоже сдал. Потому что мысль о том, кто будет за мной ухаживать, где я возьму средства на оплату счетов за больницу, на пропитание, на квартирный налог — эта мысль даже не мелькнула в моей голове. Сергей сам заговорил об этом.

— Нет, ты представь себе. Тебе, действительно, безумно повезло. Ты мог умереть. Ты бы непременно умер, если бы в тот день врачей «скорых» не проверяли на профпригодность. Им нужна была нулевая смертность для переаттестации, а тебя так размазало… В любой другой день кто повёз бы тебя в институт мозга? Отправили бы в районный клоповник помирать в приёмном покое… Нет, всё не так плохо, как могло бы быть. А потом… На тебя могли навесить оплату счетов. Но твой юрист — молодец, он своё дело знает. Когда страховая компания устроила вопёж, что ты сам виноват в случившемся, что ты как прораб отвечал за безопасность участка, он нашёл несоответствие между расчётной и платёжной ведомостью компании. Оказалось, что инженер по технике безопасности у нас давно не числится, а вот зарплату его кое-кто получает… как думаешь, кто получал его зарплату?

— Селезнёв? — предположил я, помня о том, какие загребущие руки у начальника стройки.

— Ну, разумеется. Был дикий скандал. Селезнёва прокатили в новостях по первому. С работы попёрли. И вряд ли его теперь куда возьмут на приличное место. Но главное — ты оказался чист. Страховщикам пришлось смириться с тем, что они будут оплачивать твои счета. Ты бы знал, сколько стоили все эти операции! Тебя резали 8 раз. А лечение… Ты знаешь, сколько стоит здесь один койкодень? — Сергей закатил глаза и я понял, что вряд ли смог бы оплатить больничный счёт даже за сутки. — Но и тут твоё везение не кончилось, — увлёкшись, продолжал Мухин. — Когда страховщики поняли, что им не отвертеться от тебя, они решили извлечь из твоего случая максимум выгоды — тут такая рекламная компания завертелась! Ты бы только знал…

Но тут Сергея, оттеснив его за дверь, прервал вошедший в палату врач. Это был приятный обходительный дядька с очками на острогорбом носу, через которые он вперил в меня проницательный взгляд.

— А-а-а-а, наш ковбой уже на коне, — добродушно поприветствовал он меня, как будто мы с ним были давно знакомы. Впрочем, он-то меня наверняка успел хорошенько изучить, но я видел его в первый раз. Его спокойная уверенность и доброжелательность придавали мне душевных сил.

Врач откинул одеяло и я увидел своё исхудавшее тело. Впрочем, никаких других изменений я в нём не заметил. Я ожидал увидеть многочисленные шрамы, но кожа была ровной и гладкой и, хотя стояла зима, загоревшей. Вероятно, пока я лежал в коме, мне проводили сеансы физиотерапии. Конечно, в рядовой больнице никто не стал бы со мной так нянчиться. Меня обслуживали на полную катушку. Вот уж действительно: повезло так повезло.

У врача с собой было несколько блестящих металлических инструментов, которые я тут же окрестил «набором палача» — с их помощью он проводил различные таинственные манипуляции над моим телом, стучал молотком, втыкал длинные тонкие иглы, проводил по коже острым предметом, похожим на отвёртку и всякий раз спрашивал про мои ощущения. Я по-прежнему не чувствовал ни рук, ни ног. Туловище и голова реагировали на раздражение, хотя несколько вяло. Врач внимательно посмотрел на меня, покачал головой, потом сказал, что я слишком рано вышел из комы, может быть, всё ещё образуется — пару недель меня подержат в палате, а потом, если психиатр признает меня вменяемым и не случится никаких ухудшений, направят на выписку. Вы пока отдыхайте, — предупредил он. — Но всё-таки подумывайте о том, как обустроить свою будущую жизнь за пределами больницы.