|
Вам лучше выпустить облюбованный лакомый кусочек, чем ссориться со мной, мистер Вэйн. Я хочу, чтобы вы покинули Барбадос. Вы провели здесь весьма приятные три недели, как я понимаю. Теперь вы должны уехать. Понимаете, я все о вас знаю. Похоже, у вас достаточно денег. Похоже, вы знаете такие места, как Нассау, Майами-Бич и Акапулько. Но когда вы заявляете, что работаете чиновником в компании «Бритиш петролеум ойл», мне тут же приходит в голову выяснить, правду вы говорите или нет. В «Бритиш петролеум» о вас слыхом не слыхивали, мистер Вэйн. Более того, они хотели бы узнать о вас побольше. Но я не жестокий человек. Пусть они ведут свое собственное расследование. Я хочу только, чтобы вы убрались подальше от моей Хильды. Чтобы вы исчезли, как вор в ночи. Завтра вы отправитесь в ту самую дыру, из которой появились.
— Как скажете, мистер Хартман. Хартман расхохотался: — Так просто? Вы меня разочаровываете, мистер Вэйн. Я ожидал некоторого сопротивления. Какого-нибудь проявления мужественности. Вэйн сказал: — Меня тошнит. — Тогда присядьте. Устраивайтесь поудобнее. Мы больше не будем это обсуждать. Поскольку вы готовы к сотрудничеству, мы сосредоточимся на том, чтобы получить удовольствие. А завтра вы купите себе билет. Хартман булькал от довольного изумления. Уайлд уступил ему руль. Он смотрел, как Нидхэм-Пойнт проплывал мимо, пока его свет не слился с сиянием Бриджтауна. «Хильда» уже начала подпрыгивать на усилившейся волне. Было без семи минут час. Чуть больше чем через одиннадцать часов в Сиуэлле объявят рейс на Лондон. — Когда вы уедете, — сказал Хартман, — я расскажу Хильде о том, кто вы есть на самом деле. Были. Она расстроится. Но вскоре забудет вас. Ступни Уайлда выскользнули из ботинок и ощупали палубу. Он был осторожным человеком, а «Хильда» теперь двигалась рывками. Пальцы ноги ухватили сосновую смолу. — Так что мы тоже забудем об этом, — продолжал Хартман. — И как только обогнем Саут-Пойнт, станем разматывать лески. Если, конечно, вы чувствуете себя лучше, мистер Вэйн. — Я сделаю это прямо сейчас, — ответил Уайлд. Хартман оперся о руль и стал всматриваться в ветровое стекло. — Мне очень жаль, что вы не оказались настоящим мужчиной. У вас такое великолепное тело, мистер Вэйн. Я наблюдал, как вы плавали с моей Хильдой. Смотреть на вас — настоящее удовольствие, у вас крепкие мышцы. Разумеется, мне следовало догадаться еще тогда. Когда-то, очень-очень давно, больше двадцати пяти лет назад, мистер Вэйн, я учил молодых людей сражаться. Я учил их быть крепкими, уметь противостоять трудностям. Мы начинали каждый день с холодного обливания на улице. Вам следует знать, что это было не на Барбадосе. Была зима. Я заставлял их ложиться на землю голыми и шел по их спинам, ожидая, когда кто-нибудь начнет жаловаться. Тогда он снова должен был облиться. Удивительно, но самым лучшим материалом у меня всегда были хрупкие ребята. Им было чего добиваться. Такие, как вы, которые занимались поднятием тяжестей и делали упражнения, больше любили восхищаться собой, чем пользоваться тем, чем наградил их Господь. Но я сентиментальный старый дурак. Вы были такой великолепной парой, вы и моя Хильда. Я даже думал про себя, как было бы славно, если бы в «Бритиш петролеум» этого человека признали своим. У него есть недостатки. Это слабый человек. Но он может дать моей Хильде красивых детей. И даже когда они ответили и я узнал, кто вы есть на самом деле, я все еще был настолько глуп, что надеялся, что вы пошлете меня к черту. Вот почему мы здесь, мистер Вэйн. Вы и я, один на один. Вы — чтобы послать меня к черту, я — чтобы вышибить из вас дух. Не только из-за Хильды. Много времени прошло с тех пор, когда я мог отделать кого-то на вполне законном основании. Когда-то у меня было более чем достаточно таких оснований, и у меня это здорово получалось. |
