– И что было дальше? – спросила Хлоя. Девочки сбились в тесный кружок и смотрели на Лили со смесью ужаса и восторга.

– Ничего себе. – Сара невольно поёжилась. – Надеюсь, со мной такого не случится.

– Конечно нет, – уверенно проговорила Лили. – У них «Мэри Поппинс» шла несколько месяцев, без перерывов, а у вас она будет недели две-три. И ты выступаешь не каждый вечер. Ты сама говорила, что дети играют двумя составами. И это как раз хорошо – ты не успеешь устать.

Бетани улыбнулась:

– Ты больше всех знаешь о театре, Лили. Тебе надо открыть бюро консультаций для одноклассников.

Лили покраснела и уже пожалела, что вообще завела этот разговор.

– Да какое бюро! – отмахнулась она. – Я даже ни разу не была на пробах. – На самом деле это было не совсем правдой, но правду знала только сама Лили. Это был её самый большой, самый страшный секрет. – Пусть лучше Хлоя откроет бюро консультаций – она уже столько снимается.

Хлоя покачала головой:

– Только в рекламе, и как модель, и в крошечной эпизодической роли в телесериале. О театре я ничего не знаю.

Лили пожала плечами:

– Я знаю лишь то, что рассказывала мне мама, причём она наверняка многое выдумала. К тому же через пару недель Сара сама станет нашим главным экспертом по театру.

Лили всегда чувствовала себя немного обманщицей и самозванкой, когда подруги относились к ней как к какому-то гуру по актёрской игре лишь потому, что её мама актриса. Сама Лили даже не хотела учиться в театрально-музыкальной школе! В прошлом году, когда она оканчивала четвёртый класс, мама принесла домой целую гору красочных проспектов «Дебюта». Все девочки из танцевальной студии жутко завидовали Лили, а сама она была в ярости. Ей хотелось учиться в своей старой школе, вместе с подругами, которых она знала с первого класса, а не тратить пять лет на обучение профессии, которая ей не нужна и которой она никогда не будет заниматься.

Дома из-за этого случился скандал. Лили была абсолютно уверена, что папа её поддержит – он всегда вставал на её сторону, когда мама пыталась уговорить её пойти на пробы, – и для неё стало большим потрясением, когда он сказал, что ей обязательно надо принять участие во вступительных испытаниях в «Дебюте».

– Я не хочу! – заявила Лили, чувствуя себя преданной.

– Я тоже там училась, Лили. Тебе понравится, честное слово, – чуть ли не умоляюще проговорила мама.

– Ты не понимаешь! – воскликнула Лили со слезами в голосе. – Это ты хочешь, чтобы я стала актрисой! А я не хочу! Не хочу! И мне не понравится в этой школе!

– Лили, не говори так, – попросил папа усталым голосом. – Тебе же нравится в драмкружке, и я видел, с каким удовольствием ты выступаешь в танцевальных постановках. И в чём тогда разница?

– В том, что на танцы и в драмкружок я хожу именно для удовольствия, – попыталась объяснить Лили. – А если я буду учиться в специальной театрально-музыкальной школе, это будет уже не для удовольствия, а как будто я хочу стать профессиональной актрисой – а я не хочу.

Мама расплакалась, да Лили и сама еле сдерживала слёзы. Она смотрела на родителей пристально и сердито, надеясь, что они ей уступят, как всегда и бывало. Не то чтобы Лили была избалованной и капризной – просто мама и папа вечно так заняты своими делами, что у них нет ни желания, ни времени спорить. Им проще сразу согласиться – поэтому Лили обычно всегда добивается своего.

– Не говори так, – повторил папа. Он ласково обнял Лили и усадил к себе на колени.