Ранд удивленно взглянул на короля: государь говорил по-французски. Вежливость предписывала отвечать ему на том же языке.

— Да, Ваше Величество, но отец никогда не стремился во что бы то ни стало добиться для меня рыцарства.

— Ты сам заслужил это право, разоблачив заговор лоллардов, — согласился король и с горечью воскликнул: — Проклятые религиозные фанатики!

Уловив боль в его голосе, Ранд осторожно заметил:

— Ваше Величество, я не верю, что Ваш друг, Джон Олдаксл, тоже находился среди заговорщиков, — он усмехнулся. — Уж Олдаксл не дал бы мне улизнуть.

Генрих согласно кивнул.

— Ты прав. Ты… — король осекся и пытливо посмотрел на Ранда. — Бог мой! Да ты ведь говоришь по-французски! — по часовне гулко разнесся его раскатистый смех. — Твой французский так же безупречен, как и твоя репутация. Я вижу в этом перст судьбы!

Ранд ощущал болезненное покалывание в онемевших конечностях, но по-прежнему оставался недвижим. Что же еще уготовил для него молодой король?..

Генрих резко оборвал смех и доверительно наклонился к Ранду: глаза короля горели ярче, чем тоненькие свечки на алтаре.

— У тебя есть земли?

— Нет, Ваша Светлость. Я ведь незаконнорожденный, а земли отца остались под короной Франции.

— Ты обручен?

Ранд медлил с ответом. Они с Джасси давно поклялись друг другу в верности в вересках Сассекса, но окончательно еще ничего не решили…

— Итак? — настаивал король Генрих.

— Еще нет, Ваша Светлость, но есть одна девушка…

— Простолюдинка?

— Она не благородных кровей, но, Ваше Величество, в ней нет ничего от простолюдинки.

Генрих снисходительно улыбнулся.

— Ты говоришь, как настоящий рыцарь. Однако твое будущее теперь находится в моих руках.

Король поднялся и удалился в глубь часовни. Ранд слышал, как он о чем-то совещался со своими приближенными. Ужасное предчувствие ледяным кинжалом пронзило сердце юноши…

* * *

На рассвете Ранд торжественно прошествовал впереди короля и его свиты во внутренний дворик Вестминстера, где должна была состояться церемония вручения оружия. Юношу облачили в кольчугу, кирасу  и латные рукавицы, а на голову накинули белое полотнище, с изображенным на нем золотым леопардом Плантагенетов . Шею Ранда украшал еще один подарок короля Генриха — амулет — стоящий на задних липах леопард и девиз под ним: «A vaillans coeurs impossible» .

Ранду казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим… Он был как во сне.

Между тем граф Арандельский прикрепил юноше позолоченные шпоры и растроганно произнес:

— Если бы твой отец мог видеть тебя сейчас, он бы по праву гордился своим сыном!

— Да, — согласился Ранд. — Безусловно, гордился бы.

«Но не Джастин, — подумал он. — Особенно, когда узнает цену этого нового положения».

Позвякивая шпорами, Фицмарк приблизился к королю и протянул руку. Генрих положил на его ладонь обнаженную сверкающую шпагу и торжественно произнес:

— Помни, от этого клинка зависит не только твоя жизнь, но и судьба королевства!

Затем он прикрепил Ранду шпагу с правой стороны, и новоявленный рыцарь преклонил колени перед своим государем.

— Мой друг, — продолжил Генрих. — Это еще не все. Я собираюсь также даровать тебе земли, жену и титул барона.

Сердце Ранда учащенно забилось. Иисус, титул и земли! И жену… Эти слова заставили юношу вздрогнуть.

— Владения барона — Буа-Лонг на реке Сомме в Пикардии , — сказал король.