Минуты медленно текли за минутами, но, кажется, маневр разведчика остался незамеченным. Выждав четверть часа, Хамисуваари осторожно повел свой аппарат вдоль гребня, выискивая подходящую площадку для посадки. В принципе, бот мог садиться на любом пятачке, но в данном случае необходимо было, чтобы землянина не было видно со стороны долины. Нужное место нашлось сравнительно быстро. Матео сел за громадным валуном, полностью заслонившем корпус аппарата. На всякий случай выждали еще пятнадцать минут. Все было тихо.

Несмотря на внешнюю браваду, пилот покинул бот не без внутренней дрожи. Психологически тяжело было остаться без кажущейся надежной защиты хотя бы и легкой брони. Пригибаясь, словно под обстрелом, лейтенант приблизился к обрыву. В долине не светилось ни одного огонька. В нормальную оптику неизвестные сооружения практически не различались. В инфра-диапазоне Хамисуваари увидел множество тепловых пятен. Создавалось ощущение, что обитатели домиков топят печи или жгут мощные светильники.

Немного освоившись, а главное — поняв, что непосредственной опасности нет, Матео приступил к развертыванию сети скрытого наблюдения. Макс и Дрон следили за действиями молодого коллеги через нашлемную камеру. Пилот настолько вошел во вкус приключения, что почти перестал таиться и даже стал насвистывать популярный мотивчик. Командир уже хотел сделать лейтенанту замечание, чтобы тот не испытывал судьбу, но не успел.

Старшие товарищи увидели на своем экране, что слева от пилота мелькнули какие-то тени. Сам Матео должным образом не среагировал. Через мгновение пилота завалили, приложив головой о каменистый грунт, нашлемная камера почему-то вырубилась, хотя была рассчитана и не на такие удары. Одновременно пропал сигнал личного маячка. Некоторое время Макс и Дрон еще слышали, доносящееся по радио шумное дыхание своего коллеги. Потом стихло и это. Командир и штурман сидели как ледяные статуи.

Первым вышел из ступора Малин. Он резко выдернул корвет из воды и бросил его к острову. Гравикомпенсаторы не успели убрать перегрузку и экипаж вдавило в кресла, а шпангоуты бедной «Матильды» обиженно заскрипели. Рывок до цели занял всего десять секунд, но возле приметного валуна никого не было. Отсутствовал и бот…

Едва корвет показался над гребнем скалы, как по нему опять чем-то шарахнули. Но Макс подсознательно был готов к нападению и успел дернуть корабль в сторону. Оставаться здесь было нельзя, и командир стал уводить «Матильду» от острова. Дрон, ощущая полное бессилие, длинно и замысловато выругался.

Корвет мчался над морем, маневрируя на пределе выносливости конструкции. Макс старался идти зигзагом и пару раз их это спасло — вдогонку стреляли. Дрон сидел, вцепившись в подлокотники кресла, слепо глядя перед собой. Мельком оглянувшись на штурмана, и оценив его состояние, Малин отрывисто бросил:

— Да, жаль пацана! Но дело он сделал — камеры работают! Глянул бы, Дрон, откуда по нам лупят!

— Так с верхней площадки пирамиды и лупят! Там какие-то сполохи видны! — отвлекся от грустных мыслей Дрон.

— Ага! — продолжая безумно маневрировать, принял информацию Макс. — А как же они в нас попадают, если мы сейчас ниже хребта? Не навесным же огнем?!! Загадка…

— Макс! Надоели мне эти прятки! — воззвал штурман. — Чего мы бегаем от них как зайцы? Это же неспровоцированная агрессия!

— Предлагаешь «включить ответку»? — зачем то уточнил Макс. — Ладно, ответ наш будет миролюбивый, но асимметричный! Давай целеуказание!

Командир сделал «горку», развернулся и врубил «форсаж». Штурман торопливо ввел координаты цели в бортовой компьютер. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, чем бегство. Противник успел дать еще два залпа, но промахнулся.