Найти Ершову труда не составило. Девушка ожидаемо направилась на склад одежды - твари неслабо так повредили ей и штаны, и рубаху.

- Маша, разговор есть, - дождавшись, пока девушка переоденется и выйдет наружу, сказал я.

- Что-то мне твое лицо не нравится, - нахмурилась Ершова, - задумал чего?

- Можно и так сказать. Переживаю я, что Федос меня, а заодно и тебя попытается ночью убить. Возродиться у нас уже не получится, а значит и бояться ему нечего. Считай, он нас убивает, получает дополнительные жизни и в случае чего после возрождения пытается добраться до выхода еще раз. Само-собой у меня нет никаких гарантий, что эта гнида сделает все именно так, но подстраховаться не помешает.

- А вот вообще ты меня не удивил, - сказала Маша, - Федос - тот еще упырь. Блин, мозги после смерти не соображают совсем, могла бы, и сама додуматься. Гребаные твари! Как глаза закрою, тут же окровавленная пасть вспоминается! Не усну, наверное, сегодня.

- Значит, надо это себе на пользу обратить. Предлагаю ночью присмотреть за хижиной Федоса. Думаю, стоит еще Мельникова к этому делу подключить. Так, на всякий случай.

- Слушай, а может превентивный удар? Завалим его и делу край. Люди нам даже спасибо за это скажут.

Ответил я не сразу, обдумывая предложение Ершовой. В ее словах, конечно была логика, но существовало несколько факторов, не позволяющие мне поступить таким образом, и не последним из них являлось мое нежелание поступать бесчестно. Ну не лежала у меня душа к убийству спящих людей. Не очерствел я еще окончательно.

- Если валить Федоса, - тихо сказал я, - тогда придется убивать и Лизу, это раз, а во-вторых, не факт, что все мои умозаключения верны. Вдруг я ошибаюсь, и мы собственными руками избавимся от двух людей, способных держать оружие? Не рационально это. Перестраховаться надо, но не более.

- Так я же не настаиваю, - пожала плечами Маша. - Нет так нет, хоть совесть чиста будет. С Мельниковым сам поговоришь?

- Да, отдыхай.

Мои опасения, что Бориса придется в чем-то убеждать, не оправдались. Старик с полуслова понял мою мысль и согласился, что не мешало бы проконтролировать, поведение Федоса. Единственное, его смущал тот факт, что мы из-за ночного бдения не выспимся, а завтра очень важный день, но с этим уже приходилось мириться. Тут либо безопасность ночью, либо бодрость утром, одно из двух.

В отличие от предыдущего суматошного дня, остаток этого тянулся как битум на солнце. Чувствовалось, что люди устали и уже на пределе. Никто практически не разговаривал. Эмма, за последнее время немного сблизилась с Эдуардом, и сейчас пребывала в некотором шоке. Она даже от привычной готовки отказалась, и Насте, совместно с Ершовой пришлось подменить Бирюкову. Готовили девушки весьма посредственно, но даже надоевшая баланда была всяко лучше, чем ложиться спать голодными.

До самого вечера велись какие-то не особо нужные работы. Мы чистили оружие, выбранное для похода, делали из одежды самодельные рюкзаки или сумки, подбирали необходимый в дороге инвентарь. Личные вещи, с которыми люди появились здесь, бережно упаковывались и укладывались на дно сумок. Вряд ли нам в ближайшее время пригодятся телефоны или теплые вещи, но оставлять все это в деревне не хотел никто.

Пока шли сборы, я заглянул в хижину Эдуарда. Скудные пожитки мужчины меня не особо интересовали, но один предмет, с которым Вишняков появился в деревне, я хотел забрать - из кармана пиджака, висящего на стуле, торчала шариковая ручка.

Причина такого поведения была очень проста - мне хотелось предостеречь людей, которые попадут сюда после нас. Спустя какое-то время дневник Артема пополнился новыми записями: информацией где находится выход, фразой о том, что выдержать волны практически нереально (разве что первую) и еще какие-то не очень важные, но полезные мелочи и наблюдения. Как знать, может потраченные мной несколько минут спасут чьи-то жизни.