Вся свободная земля возле города была так или иначе задействована в выращивании урожая, какие-то поля только-только засеяли, а какие-то пора было уже убирать. По большей части выращивали тут рожь и прочие неприхотливые культуры. Откуда только зерно взяли?

Прибыв на выделенное поле, “чистые” разобрали инвентарь и приступили к работе, а охранники достали сигареты, игральные карты, какую-то снедь и с комфортом разместились возле тележки. Периодически то один, то другой мужчина поднимался, осматривал, кто как работает, и возвращался обратно. Никто особо не следил за тем, филоним мы или нет, но рабы впахивали на совесть. Мотивация была очень простая, если за день группа не выработает норму и не скосит необходимое количество колосьев, то вечером останется без еды.

Работа с непривычки показалась очень тяжелой - инструмент практически тупой, постоянно в наклоне, без воды и соответствующей одежды. Я достаточно долго приноравливаться орудовать неудобным инструментом и уже через час взмок, с нескрываемой завистью посматривая на охранников, вольготно расположившихся возле повозки.

Работали мы первое время одни, но вскоре, на наше и соседнее поле начали подтягиваться жители города, причем по большей части мужчины. Как выяснилось чуть позже, женщин в Лесном было не слишком много - процентов тридцать от общего числа, так что их чаще всего привлекали к готовке пищи, стирке, содержанию в чистоте административных зданий и прочим, не самым физически сложным занятиям. На поля дамы отправлялись либо по желанию вместе с мужьями, либо отрабатывая наказание. Хоть в “чистые” женщин никогда не определяли, но и среди них существовало классовое разделение. Так Маша и Настя в данный момент находились в роли служанок, и в случае непослушания, их могли даже побить.

Весь день я провел, практически не разгибая спины, и к вечеру еле держался на ногах. Жутко хотелось пить и есть, но “чистым” такой роскоши как вода и обед не предлагали, однако никто не роптал, молча выполняя свою работу. Наши охранники чувствовали себя куда комфортнее, имея в распоряжении запас еды, чая и сигарет. Спустя несколько часов солдаты вообще расслабилась, один из них прикорнул в тени повозки, а оставшиеся двое вяло посматривали на рабов. Побега они точно не боялись - некуда “чистым” уходить, просто некуда. Впрочем, сломленные и раздавленные люди, и не думали о том, как покинуть Лесной, все их мечтания сводились к пайке серой бурды, коротком отдыхе и воскресном выходном, когда им выдадут чуть более вкусную еду и немного алкоголя.

Вообще, быт “чистых” был крайне однообразен. Утром подъем, еда, распределение на работы, вечером ужин, короткий отдых и спать. Времени и сил на разборки или какой-то досуг просто не оставалось, даже те, кого я определил, как элиту рабов, ничем по факту от других не отличались, разве что пайку могли отобрать у наиболее слабых, да место в бараке выбрать получше. Коготь после нашего не самого приятного знакомства больше попыток наехать на меня не предпринимал. Мы в принципе игнорировали друг друга, что устраивало обоих, я не лез к ним - они ко мне. Впрягаться за слабых или устраивать тут мини революцию в мои планы не входило, я рассчитывал отсюда сбежать, а не обосноваться надолго.

Чуть сложнее дело обстояло с Федосом. На следующий день после уборки поля, меня и еще нескольких “чистых” определили на ирригационные работы, а если говорить проще - откачку воды из колодцев. Электричество в Лесном имелось, но только от генераторов, а солярку для них экономили, так что использовать электронасосы не представлялось возможным, вот и ставили рабов на ручные помпы, и конвоировал нас в тот день именно Федос, понятно, что не один - в сопровождении напарника, но погоды это не делало.