Ты втайне поняла души смешную муку,

         Усталых прихотей ты разгадала скуку;

         Мы вместе – и судьбе я молча предаюсь.

         Без клятв и клеветы ребячески-невинной

         Сказала жизнь за нас последний приговор.

         Мы оба молоды, но с радостью старинной

         Люблю на локон твой засматриваться длинный;

         Люблю безмолвных уст и взоров разговор.

         Как в дни безумные, как в пламенные годы,

         Мне жизни мировой святыня дорога;

         Люблю безмолвие полунощной природы,

         Люблю ее лесов лепечущие своды,

         Люблю ее степей алмазные снега.

         И снова мне легко, когда, святому звуку

         Внимая не один, я заживо делюсь;

         Когда, за честный бой с тенями взяв поруку,

         Тебе в молчании я простираю руку

         И детских укоризн в грядущем не страшусь.

<<1847 >>

* * *

         Не спится. Дай зажгу свечу. К чему читать?

         Ведь снова не пойму я ни одной страницы –

         И яркий белый свет начнет в глазах мелькать,

         И ложных призраков заблещут вереницы.

         За что ж? Что сделал я? Чем грешен пред тобой?

         Ужели помысел мне должен быть укором,

         Что так язвительно смеется призрак твой

         И смотрит на меня таким тяжелым взором?

<<1854 >>

СМЕРТИ

         Когда, измучен жаждой счастья

         И громом бедствий оглушен,

         Со взором, полным сладострастья,

         В тебе последнего участья

         Искать страдалец обречен, –

         Не верь, суровый ангел Бога,

         Тушить свой факел погоди.

         О, как в страданьи веры много!

         Постой! безумная тревога

         Уснет в измученной груди.

         Придет пора – пора иная:

         Повеет жизни благодать,

         И будет тот, кто, изнывая,

         В тебе встречал предтечу рая,

         Перед тобою трепетать.