– Разумеется, ты не понимаешь, милочка, – хохотнула принцесса, изящно прикрыв рот кружевным веером. Похоже, она была в приподнятом настроении, поэтому пустилась в путаные объяснения. – Все дело в политике, глупышка. Отец говорил, что обстановка сейчас напряженная, поэтому мне нельзя выбираться не то что на ярмарку, но даже за территорию дворца. – Она состроила недовольную гримаску. – Это довольно скучно. К тому же олонцы не берут в свои торговые путешествия женщин, поэтому мне также нельзя там появляться – это непристойно для принцессы. А с вас никто не спросит, особенно если об этом не узнают. Строго говоря, вы едете инкогнито, никто не должен знать, что вы туда ездили и что для меня привезли. Я же говорила, это будет приключение! – Принцесса снова залилась звонким переливчатым смехом.

Луиза все еще недоумевала.

– Но я же не фрейлина…

– А разве тебе не приятно выполнить поручение Ее Высочества, глупая ты девчонка? – сквозь зубы прошипела Гуннива.

– О, тут все просто. – Принцесса, казалось, не замечала напряжения между девушками и оставалась совершенно беззаботной. – Одной ехать просто невозможно, нужна помощь с покупками. А отсутствие сразу двух фрейлин за ужином будет слишком подозрительно. Верно, Адриана?

Вторая фрейлина с важностью закивала, не отрываясь от клавикордов.

– Представления начнутся вечером, едва станет темнеть! Так что поторопитесь и отправляйтесь прямо сейчас! Вас ждет карета.

Присев в реверансе, девушки покинули будуар.

***

Редко доводилось вот так запросто, незапланированно вырваться из дворца, поэтому Луизу радовала каждая мелочь: и посеревшее к вечеру небо, полное мелких тучек, и узкие улицы, зажатые между рядами поросших мхом и плющом домов. Плющ убивал дома, обвивая их снизу доверху, пронизывая и расшатывая камни, но был совершенно неистребим. Со стороны канала доносился сочный запах рыбы и резкий – йода. Гуннива не выносила подобных гадостей; Луиза же напоминала щенка борзой, которого взяли с собой в поездку: нетерпеливо ерзала, высунувшись в окно, и старалась впитать максимум свежих впечатлений.

Королевский дворец находился на самой высокой точке города, куда не добирался дым из фабричных труб, поэтому в погожий день из окон верхних этажей было видно море с уходящими кораблями и пароходами, но не сам порт. Дорога к берегу змеилась вниз по холму. Кучеру было дано указание оторваться от возможной слежки (хотя принцесса, вероятно, заигралась в авантюрный роман), и тот подошел к заданию ответственно. На одном из перекрестков он свернул в сторону трущоб, да так лихо, что девушек подбросило в карете. Изысканная черная шляпка Гуннивы свалилась на пол, а Луиза прикусила язык. Выглянув в окно, она увидела улицы гораздо более грязные, окна, занавешенные драным тряпьем, лица женщин и мужчин, уставших после работы. Ватага чумазых ребятишек с гиканьем бросилась вслед за каретой, которая была слишком нарядной для этих улиц. Мельком Лу увидела загорелого старика в ярком шейном платке, бегло играющего на гармони какую-то народную песню.

Разозленная поломкой фазаньего пера на шляпке, фрейлина решила сорвать злобу на младшей девушке:

– Запомни хорошенько это место: как только тебя вышвырнут из дворца, как вышвырнули из дома, поселишься здесь!

– Прошу тебя, хватит!.. Я такая же герцогиня, как и ты! – Луиза пробовала защититься – как и прежде, безрезультатно.

– Здесь будешь принцессой, – хихикнула Гуннива, сверкая ореховыми глазами. – А как только встретишь Крысиного Короля, он сделает тебя королевой помойки!

Луиза поняла, что, отвечая, она только подзуживает насмешницу, поэтому снова отвернулась к окну, стараясь думать лишь о предстоящей ярмарке.