|
Лица выглядели тревожными – это хорошо. Двое вошли и присоединились к группе уже на глазах у Марка. Это плохо: согласно задумке Ворона, подозреваемые должны успеть поволноваться, понервничать в ожидании. Он решил потянуть время и попросил у Хэммила каталог архивных документов. Не торопясь, не обращая внимания на шепчущихся служителей, принялся листать массивный том. Страница за страницей – однообразные скупые записи: такого-то числа таким-то служителем внесен документ за номером таким-то. Почерк меняется от строки к строке. Вот апрельская запись сто тринадцать, сделанная Грэмом. «Пожал лен влад Холливел. 113 – 19—4—1774». Подпись.
Здесь имелась странность, Марк нахмурился. – Хэммил, вы говорили, площадь владений – семьсот акров? – Верно, сударь. – Откуда вы знаете? В учетной книге это не сказано, а сам документ пропал. Архивариус нимало не смутился: – Достаточно просмотреть апрельский «Голос Короны». В нем печатаются все последние сведения о землевладениях. «Голос Короны»… хм. Ворон шумно захлопнул каталог, и когда все взгляды служителей обратились в его сторону, заговорил: – Как вы уже поняли, господа, тайная стража его величества заинтересовалась вами. Хотите знать, почему? Служители молчали, однако пожаловаться на нехватку внимания Марк не мог. Он медленно прошел вдоль группы туда и обратно, вглядываясь в лица. На них – растерянность, тревога. Это правильно – такими и должны быть лица невинных. Кто из них Грэм? Марк не знал и намеренно не спрашивал архивариуса. Он был почти уверен, что именно Грэм украл документ. Однако для проверки хотел взглянуть на служителей непредвзято, разглядеть виновного по одной лишь его реакции, которая неминуемо отразится на лице. – Вы стоите и гадаете: в чем мы провинились? Зачем прилетел сюда Ворон Короны? Или, может быть, не гадаете? Возможно, кто-то уже рассказал остальным, что случилось?.. Речь Ворона лилась спокойно и вкрадчиво. Служители не шевелились. Кажется, даже боялись дышать. Еще бы: почти сотня придворных прямо сейчас ночует в темнице. Любой из тех, кто пока сохранил свободу, вздрогнет при одном слове «протекция». – Я уверен, парни, что большинство из вас невиновны. Однако вы все равно не чувствуете себя в безопасности. Вы думаете: не ошибется ли Ворон? Не схватит ли меня, невинного? Будет ли спасение? Ведь тайная стража может вырвать признание у любого. Даже святая Глория Заступница дала бы показания, попади она в лапы протекции. Созналась бы в убийстве Ульяны Печальной, а заодно донесла бы на Янмэй и Агату. Верно говорю?.. – Сударь… – рискнул подать голос кто-то, и Марк рявкнул в ответ: – Молчать! Предатели, продажные псы! Разве я позволял говорить?! Один из вас, гнилых шкур, работал на Айдена Альмера! Кто?! Свирепо раздувая ноздри, Марк обвел взглядом служителей. – Ты – шпион альмерской дряни? Или ты? Или, может быть, ты?! Парни бледнели от страха и отводили глаза. Один, второй, третий… десятый. Все до единого боялись. Дрожали от мысли о камерах, дыбах, «спелых яблочках»… Плохо. Вор не должен был испугаться. Услыхав, что речь идет не о краже документа, вор испытал бы облегчение. Марк надеялся заметить эту эмоцию на чьем-то лице… но не замечал. |
