Я тогда хорошо усвоила урок – то, что для одних неприлично, для других – в порядке вещей. И еще тогда решила: если у меня будет ребенок, я стану для него выпрашивать все, что угодно. И достану любой талон в стол заказов, лишь бы моему ребенку дали то, что он хочет. И пусть это считают неприличным. Была бы я Светкиной мамой или бабушкой, я бы любые шпроты достала, лишь бы избавить девочку от слов и публичного выступления.

Моя же мама носилась с идеей «достойна-недостойна».

– Если тебе не дали слова, значит, ты недостойна, – твердила мне она.

Неужели она – взрослая – не понимала, что достоинство покупается и продается? За духи, продуктовый набор или билеты в театр меня бы быстро сочли достойной. Да я бы в главных ролях с младшей группы выступала, как Ленка Синицына. Кто Снегурочка или Главная Снежинка? Ленка. Кто первой про маму стихи читает? Ленка.

Я поделилась этими мыслями со Стасиком. И тот совершенно не удивился. Его даже в собственной семье считали если не совсем идиотом, то уж точно «проблемным ребенком». Его мама ходила к Елене Ивановне и, наоборот, просила не давать Стасику слова на утреннике.

– Зачем ему позориться при всех? – говорила мама Стасика, нисколько не смущаясь тем фактом, что сын стоит рядом и все слышит.

– Да я совершенно с вами согласна! – отвечала радостно Елена Ивановна. – Но вы тоже меня поймите! В садике карантин, слова давать некому. Или вовсе отменять мероприятие! Я хотела отменить, но заведующая сказала, что надо провести. У нас же тоже отчетность. Мы обязаны.

– Ну вы же знаете, что он не может, – убеждала воспитательницу мама Стасика.

– Мы работаем над этим. В этом наша задача. Так что и хорошо, что карантин. Надо использовать этот шанс. Стасику будет полезно оказаться, так сказать, в центре внимания. У нас все дети равны, имеют шанс проявить себя, а наша задача – вытолкнуть ребенка, даже силой, если хотите! Для его же блага, для его будущего! – заверяла Елена Ивановна.

– Даже не понимаю, почему так произошло, – мама Стасика начинала хлюпать носом и давить на жалость, – он родился нормальный, доношенный, никаких родовых травм, девять баллов по шкале Апгар. И в роду все нормальные. Правда, его отец… я не всех родственников с той стороны знаю… Может, оттуда. Генетика, наверное… Отец его… я не смогла с ним жить… вы же понимаете. Теперь у меня здоровый во всех смыслах муж, нормальная семья. И младший Гоша растет как положено. Как по учебнику. Даже в детской поликлинике удивляются – образцово-показательный ребенок. Я думала, надеялась, что здоровая атмосфера хорошо повлияет и на Стасика. А он только хуже с каждым днем. Хотя во время карантина изменился. Резко. Сначала стал моего мужа дядей Лешей называть, а теперь иногда и «папа» проскальзывает. Я даже радоваться боюсь.

– Мы считаем, что дисциплина, воспитание и социализация важнее генетики. Лженаука какая-то. Надо работать. Мы этим занимаемся. Карантин дал нужный стимул, только и всего. Болезни, пусть и у других, часто дают подобный толчок. Ну и плюс наши наработки и опыт общения с такими детьми. Вот вам и результат! – торжественно объявила Елена Ивановна.

– Да, конечно, вы правы. И врачи так говорят. Что надо социализировать и не поддаваться на его… странности, провокации и выдумки.

– Я очень рада, что мы с вами говорим на одном языке. – Елена Ивановна, дай ей в руки детский горн или дудку, протрубила бы что-то торжественное.

– Одна радость – Гоша. Совершенно нормальный, не перестаю удивляться.