Заложил круг над Коллегией перед посадкой. Полюбовался на типично греческий центральный элемент-забор, окружающий хреначащий поток обливионщины, ну и полетел к нему, садиться. А то фигус загнётся, обидно будет.

Моё приближение отметили: какие-то маги закопошились, стали группироваться и переговариваться, и тут… В меня зарядили заклятьем! Что-то подчиняющее, иллюзорное, но хамство какое!

— Старший… — прогудела сфера.

— Стоп! — врубил мозги я, слегка спустился и злобно рявкнул: — Вы там охренели⁈ Какого даэдра атакуете⁈

— Не атакуем! — послышался тоже усиленный вопль. — А принуждаем к исполнению Имперского Закона!

— Э-э-э… — немножко офигел я. — А давайте вы не будете маяться хернёй и кидаться в меня магией⁈ А я не буду вас праведно карать! — милостиво предложил добрый я. — Спущусь, а вы мне объясните, что за херня.

— А ты вообще кто⁈ — поинтересовалось с земли.

— А сразу спросить не могли⁈

— Не будь данмер… а, ты он и есть. Не могли!

— Мастер-Волшебник Магической Гильдии Вварденфелла!

— И удостоверение гильдейское есть⁈

— Есть, блин! И вообще, я спускаюсь, или будем проверять, кому больше достанется⁈ — уже возмутился я.

— Спускайся, поговорим! — рявкнули с земли. — И вообще в Коллегию положено добираться через мост!

— А я на это положил! — честно ответил я, начав спускаться.

На площадке были пяток магов, довольно сильных. Три норда, точнее, норд и две нордки. Один альтмер ушами желтушными помахивал. А вот рыгалии Архимага бултыхались на… данмерке. Не старухе, но в возрасте, за сотню лет точно. Забавно, оценил я. Приземлил метлу, оглядел пятёрку. Одежда — мантии, но видно, в дань климату и всякому такому — оторочены мехом, с подбоем и вообще — вид не «бабкино платье», а «бабкино зимнее пальто».

— Рарил Фир, Мастер-Волшебник, — помахал я телекинезом бляхой. — И какого хрена вы меня атаковали-то?

— Не атаковали, а принудили… в глотку. Чего не связался вестником⁈ Летает, в нарушение закона…

— Какого-такого закона-то?

— Мартин Септим запретил магию левитации, как оскорбляющую Акатоша.

— Совсем йопнулся монастырский служка, — не понижая голоса, озвучил я своё отношение, причём судя по ухмылкам на физиономиях — моё отношение в целом разделяли.

— Но закон есть, — даже не стал спорить норд, разведя руками.

— Мудацкий, но даже не в том дело. Я левитацией не пользуюсь.

— А?

— Телекинез.

— Телекинез, Бьорн, — наконец, подала голос архимаг. — Но ты столь ретив… — не договорила она.