Автобус остановился на узкой улице перед подъездом фешенебельного отеля «Трансатлантик». Служащие отеля — в красных фесках, бежевых куртках, широченных шароварах — молча, быстро перенесли наши вещи из автобуса и развезли их по номерам. Здесь свои за-копы и не рекомендуется самому носить собственный чемодан.

В вестибюле отеля висит на стене большой портрет уже немолодого человека. Он в белой одежде и темной шапочке. У него тонкое, горбоносое, спокойное, умное лицо. Это же лицо вы можете увидеть на почтовых марках, разложенных под стеклом. Этот человек — король Марокко.

…Номера в отеле — на двоих, и я поселился вместе с Владыкиным, доктором биологических наук, лесоводом. Ему, очевидно, за пятьдесят. Я знаю, что почти вся его жизнь прошла в Сибири. С одним из первых караванов он прошел Северным морским путем до бухты Тикси в Восточной Арктике, оттуда три месяца ехал на собаках до Якутска, потом строил Магадан; в годы войны он был офицером, а после войны возглавлял Якутский филиал Академии наук. Сейчас он работает в Москве, но собирается переезжать в Петрозаводск. Он жалуется что год у него выдался сумасшедший: недавно прилетел из Индии, почти тотчас отправился в Африку, а летом предстоит лететь в Канаду на конгресс лесоводов.

Окна номера выходят в маленький внутренний дворик, и я замечаю, что там уже собралась почти вся наша группа. Мы с Владыкиным присоединяемся к ней. Возле руководителя группы стоит смуглый человек с блокнотом — корреспондент местной газеты.

— В Агадире погибли шведские и датские туристы, и вы первые иностранцы, приехавшие в нашу страну после землетрясения, — уходя, говорит корреспондент. Очевидно, у него есть основания придавать этому обстоятельству немалое значение. Как известно, доходы от туризма играют определенную роль в бюджете Марокко.

Агадирское землетрясение случилось в дни рамадана, девятого месяца лунного мусульманского календаря, в течение которого исповедующие ислам не имеют права ни пить, ни есть с рассвета до захода солнца. Рамадан начался с появлением новой луны, 27 февраля, а в ночь с 29-го на 1 марта произошла катастрофа. И совпадение это особенно тяжело подействовало на верующих. В стране объявлен траур.

После второго завтрака (у нас это называлось бы обедом) мы отправились бродить по улицам Касабланки. Выбирая направление, мы остановились на углу широкой улицы.

— Еще один наш идет, — говорит Владыкин. — Надо подождать.

В самом деле, следом за нами идет радиокомментатор Арданов. Милый, толстый, тихий, всегда немножко сонный человек с подслеповатыми глазами. Я впервые увидел его в автобусе по дороге на Внуковский аэродром: он выворачивал карманы в поисках сертификата, того самого, без которого его не пустили бы в самолет. И не нашел. С аэродрома он прямехонько отправился обратно домой, поручив моим заботам магнитофон. В Париже, когда мы пошли на Монмартр, он застрял у какой-то витрины и потерялся. Мы долго искали его и нашли мирно спящим в гостинице.

Глядя себе под ноги, Арданов неумолимо надвигается на меня, толкает плечом.

— Пардон, мсье, — говорит он сонным голосом и двигается дальше.

Через несколько секунд он начинает суматошно подпрыгивать, и я обнаруживаю у его ног двух курчавых черноголовых мальчишек — чистильщиков сапог.