– Хорошо, Тацуми, ловлю тебя на слове, – проговорила я. – Однажды и ты меня спасешь.

Он опустил голову в беззвучном поклоне, и мы молча продолжили путь.

К вечеру, когда мы наконец выбрались из ущелья, пошел дождь. Я то и дело стискивала челюсти и морщилась, когда струйки воды, стекая с листьев деревьев, капали на волосы и затекали под одежду. Тацуми спокойно шагал впереди; казалось, холод и сырость совершенно его не заботят. Я очень жалела, что не прихватила с собой шляпу и мино, плащ-дождевик из плотно сплетенной соломы, – их мне пришлось оставить в храме.

Дождь шел не переставая; иногда он превращался в ледяную изморось. Когда стало смеркаться, мы укрылись под старым арочным каменным мостиком. Неподалеку от моста росла пара дубов, пустивших под него свои изогнутые корни. Я села на один из таких корней и стала наблюдать за Тацуми, который вырыл ямку, заполнил ее ветками и разжег маленький костер. Тот радостно потрескивал и даже слегка разогнал холод, и, когда тепло коснулось кожи, а неуклюжие пальцы потихоньку согрелись, я выдохнула.

– Вот, держи, – тихо сказал Тацуми и положил мне в ладони шарик риса. Я пробормотала слова благодарности и посмотрела ему вслед. Он обошел костер с другой стороны, сел и уставился на огонь.

Вдруг в темноте что-то засветилось, и волоски у меня на затылке встали дыбом. Подняв взгляд, я увидела бледно-зеленую фигурку ростом не больше пальца, которая стояла на корне в нескольких футах от нас и смотрела на меня. На голове у существа была круглая грибная шляпка, из-под которой поблескивали глаза, напоминавшие черные точки.

Тацуми, проследив за моим взглядом, тут же схватился за меч.

– Тацуми, стой! – предупреждающе вскрикнула я, вытянув руку. – Это кодама, древесный ками. Он не причинит нам зла.

Эти слова успокоили Тацуми, и он убрал руку с меча, а я улыбнулась лесному духу.

– Здравствуйте, – тихо сказала я, и крошечный ками склонил голову набок, внимательно глядя на меня. – Пожалуйста, простите нас, мы просто шли мимо. Надеюсь, мы не потревожили ваше дерево?

Кодама не шелохнулся. Он продолжил смотреть на меня, потом шагнул вперед и запрыгнул на камень, не сводя с меня черных немигающих глаз без зрачков. Послышался тихий звук, похожий на шорох листьев, потревоженных ветром.

Я кивнула.

– Понимаю. Обещаем, что будем идти строго по тропе и не станем топтать молодые растения и кусты. Даю вам слово.

– Ты знаешь язык ками, – заметил Тацуми, и это был не вопрос, а утверждение, хотя в его голосе звучало легкое удивление. – Откуда?

– Научилась у монахов, – ответила я. Умолчав, разумеется, о том, что это не вся правда и что я вижу обитателей мира духов – ками, ёкаев, юрэев и других сверхъестественных существ – столько, сколько себя помню. Это одна из радостей (или проклятий) полукровки. Хотя монахи и впрямь кое-чему меня обучали – например, рассказывали, чем отличаются друг от друга мириады духов Ивагото. По всему Ивагото почитались девять великих Ками: Дзинкей, бог милосердия, Дорошин, бог дорог, и так далее. Были и менее могущественные божки, духи природы и стихий. Они обитали повсюду: в земле, на небе и между ними. Никто не знал, сколько в мире ками на самом деле; но о них часто упоминали как о «восьми миллионах богов», и это всех устраивало.

Кроме ками страну населяло огромное множество странных волшебных существ. Например, ёкаи – этих сверхъестественных созданий порой называли монстрами, или бакэмоно. Они умели менять свое обличье и обладали волшебной силой. К ним относились тануки, камаитати и, конечно, кицунэ. Юрэями  называли беспокойных духов, обитающих среди смертных, например дзасики-вараси, онрё, убумэ и других.