Светя по сторонам, Арцыбашев нервно отсчитывал шаги. Кажется, здесь направо. Ну да! Вон и песок, и трубы… И палка та, черенок от лопаты – вон, валяется. Похоже, все правильно. А вот и лаз!

«Вернулся!» – возликовал Арцыбашев. Все-таки вернулся! Или… все, что было вчера – сон? Восемьдесят первый год, бородатый… Лена… Черт, а смартфон-то, похоже – тю-тю. Вместе с курткой.

Конечно, боязно было. А вдруг да не удастся обратно вернуться, вдруг да навсегда – там! Все так. Однако с другой стороны – хочется-колется. И жилка авантюрная на виске так и бьется, зараза, так и бьется, прямо спать не дает!

Не спал Арцыбашев, ворочался и наконец-таки решился. Просто спустился в коллектор, отыскал – не с первого разу – знакомый лаз, выбрался, вышел… Все те же мамочки с колясками, подростки в песочнице… Восемьдесят первый год!

Со двора Леонид выходить не стал – обратно подался. Выбрался за мусоркой, дух перевел. А работал лаз-то, работал! И туда можно было спокойно попасть, и обратно – без всяких затруднений. А раз так… так, может быть, попробовать бородатого Блэкмора отыскать да пробовать вернуть смартфон. Ну, куда он в восемьдесят первом? Да и не только в смартфоне, честно говоря, дело было… Лена! Ах, Лена… Почему б и не повторить-то? Тем более – с кем еще такое случалось? Шок, эйфория и какой-то детский боязливый восторг слились в голове Леонида в одну бурную кашу. А вернее сказать, не в кашу, а в брагу – неописуемо бодрящую, бродящую, грозящую вот-вот вышибить клапан.

К основному визиту в не столь уж и далекое прошлое Арцыбашев подготовился основательно. Вспомнил, что бородатый о джинсах говорил, купил парочку на распродаже, по пятьсот рублей обошлись. Одни – синие, другие – черные. Турецкие, вестимо.

Из лаза в старом дворе выбрался, отряхнулся. Мамочкам молодым кивнул, словно старый знакомец. Так же и они ему. Здравствуйте, мол. Парни в песочнице покурить стрельнуть попытались… увы… Но ничего, не обиделись. У кого-то другого стрельнули.

Вышел Леонид на широкую улицу… а сердце-то колотилось. Вот-вот из груди выпрыгнет. Подошел к «Березке».

– Блэкмора, с бородой такого, не видели?

– Да вон он, у тачки своей.

Ага. Как же Лёня сразу не разглядел-то? Вот он, Блэкмор. Стоит, на приоткрытую дверцу оперевшись картинно, перед раскрашенными девахами красуется. Арцыбашев хмыкнул да подошел внаглую:

– Привет, борода!

Блэкмор оглянулся, узнал:

– И тебе не хворать. Здорово.

Ничуть ведь не испугался, зараза. Хотя чего ему бояться-то? Он ведь у себя. Улыбнулся вполне даже доброжелательно да насчет джинсов спросил. Не забыл, надо же.

– Стой, стой, не показывай. В машину давай. Девчонки, до вечера!

Сел Лёня в машину. Бородатый двигатель запустил – поехали. Остановились в каком-то проулке. Блэкмор огляделся по сторонам, даже очки снял:

– Вот теперь – давай.

– Там у тебя одна вещица моя осталась… случайно в куртке забыл.

– Сначала джины покажь.

Черные джинсы бородатому почему-то не понравились напрочь, даже смотреть не стал, а вот синие, обычнее, пятьсот первые, заценил, правда, буркнул, что «не крутая фирма» и, мол, шовчика снаружи нет. Дался ему этот шовчик, тоже еще шмоточник!

– Так вещица-то…

– За вот эти – пять червонцев дам, и без торга.

– А черные?

Парень осклабился:

– Слышь ты, деревня! Джинсы – синие.