Только теперь Шухевич понял, что женщина не беременна и не страдает каким-то видом ожирения. Она просто что-то прячет у себя на животе под юбкой и придерживает руками.

Он еще раз осмотрел эту даму, обратил внимание на ее высокую, немного растрепанную прическу. Непослушные локоны темных волос очень живописно спадали на ее лицо. Женщина щурила карие выразительные глаза.

Быструю проверку она выдержала. Он прекрасно помнил, в каком она была тогда платье.

«Сбить Стеллу с толку мне не удалось. Но вот только зачем она мне здесь нужна? Ясно, что она хочет удрать из Хуста вместе со мной. Ну и что прикажете с ней делать? Пристрелить или просто прогнать, угрожая пистолетом?»

– Видите ли, Роман Иосифович, все в панике кинулись удирать и бросили документы. А я ведь машинистка, у меня был допуск соответствующий, я знаю, что это такое. – С этими словами женщина вывалила из-под юбки прямо на землю, себе под ноги, толстую картонную папку.

Она была плотно обмотана платком и добавляла округлости животу Стеллы, когда та прятала ее под юбкой. Женщина присела и стала лихорадочно разматывать платок, но Шухевич ее остановил.

– Вы с ума сошли! – заявил он. – На все это у нас совершенно нет времени. Что у вас там? Какие бумаги? – Шухевич начал откровенно нервничать.

Он прислушивался к звукам перестрелки, которые становились все ближе. Это отступали разрозненные отряды «Карпатской сечи», до которых не дошел приказ не ввязываться в бой с венгерскими частями и отходить южнее Хуста на соединение с первым батальоном. Сейчас уже не было смысла оказывать сопротивление. Пришло время уносить ноги.

– Понимаете, я посчитала, что это важно. – сказала женщина, стиснула в руках папку, облизала губы, пересохшие от волнения. – Тут бумаги, которые бросили или забыли сотрудники штаба. Секретные приказы они сожгли, часть увезли с собой, а сопроводительные документы к приказам, поступавшим отсюда, из вашего штаба, почему-то оставили. А в них упомянута переписка с Германией и с какими-то разведками. Даже с венгерской. Именно венгерские войска как раз и атакуют нас.

– Быстро в машину, Стелла! – рявкнул Шухевич, когда две шальные пули на излете ударились в кирпичную стену.

Улицы городка были пусты. Многие окна закрыты и завешены плотной материей.

Машина выскочила на окраину и понеслась по шоссе между двумя рядами деревьев, высаженных по обочинам. Стелла устроилась на заднем сиденье, съежилась и нахохлилась, как воробей. Шухевич поглядывал в зеркало на женщину, а заодно и на дорогу позади. Шоссе было пустынным, но все равно долго по нему ехать было нельзя. Надо сворачивать и пробираться дальше на юго-восток сельскими грунтовыми дорогами.

За поворотом показались две легковые машины, стоявшие поперек дороги. Шухевич машинально нажал на тормоз и стал всматриваться вперед. Передние колеса у машин были вывернуты так, будто водители пытались в последний момент свернуть, уйти от столкновения или от пуль. Стекла разбиты выстрелами. Мертвые тела лежали вокруг машин и на обочине. Ровная местность хорошо просматривалась на сотни метров, поэтому предполагать засаду было глупо. Да и сработала она уже, если и была.

– Это наши, – тихо произнесла женщина за спиной Шухевича. – Вон та, задняя машина – из штаба второго батальона. Что там случилось? Венгры?

– Ладно. – Шухевич снова надавил на педаль акселератора. – Теперь уже опасаться нечего. Поехали. Нам надо как можно скорее подальше убраться от города. А то и нас постигнет такая же участь.

Шухевич объезжал трупы, потеки бензина и масла, струящиеся из пробитого мотора машины.